И как там Рудольф? Стоило бы справиться о его делах… Вроде как он подружился с Лоренцо и появлялся на его вилле с новой супругой и детьми, но Рей всеми силами избегала поездок на побережье, если слышала о том, что возникнет риск встречи со швейцарцем.
«Рудольф, серьезно?» - услышала она в своей голове голос Бена, - «того, что твой сраный приятель топчется под дверью, пока я тебя трахаю, уже недостаточно?»
Рей пришлось прикусить себе запястье, чтобы не заскулить, настолько ее возбудил его комментарий и читаемое даже без интонаций возмущение. Бен сцапал ее за руку и вынудил вытащить ее изо рта. Рей зашипела, потому что хватка оказалась слишком сильной, не хватало еще, чтобы остался синяк.
«Боишься задеть его нежные чувства?»
Заткнись.
«Хочу услышать, как тебе хорошо».
«Да иди ты к черту!» - разозлилась Рей и кончила, прокусив себе губу до крови, чтобы сдержать рвущийся из груди стон. Даже если ей и удалось не издавать громких звуков, вид ее все равно был слишком красноречивым, чтобы выйти сейчас к французу. Раскрасневшееся лицо, дрожащие после оргазма колени, промокшая насквозь мятая юбка. Черт, и кто только придумал такую ткань, на которой так отчетливо проступают мокрые пятна? И ходи теперь так, будто страдаешь недержанием мочи.
Бен отстранился от нее и плюхнулся на пол, ехидно сверкая потемневшими глазами. Определенно теперь он чувствовал себя победителем, что старался продемонстрировать всем своим видом – даже распухшие от усердия губы облизнул.
- Рей? – со слабой надеждой снова окликнул ее незваный гость. Рей скривилась, стянула с себя пришедшую в непригодность юбку и небрежно зашвырнула в угол комнаты. Она взглядом поискала в куче разбросанных повсюду вещей что-то другое, во что можно переодеться и силой подтянула себе в руку легкое красное платье. Колени все еще слегка тряслись, в голове царил сумбур, а запястье начало болеть.
«Больно» - пожаловалась она, переодеваясь.
«Ты же любишь боль?»
Она скривила рожицу мужу в ответ, подавив желание в очередной раз послать его куда-нибудь подальше. Но не стоило злить зверя, пока он пребывал в хорошем расположении духа, взъерошенный, как мартовский кот, чтобы он не накинулся на подвернувшегося под руку По.
Когда Рей оказалась готова выйти из комнаты и хоть немного привела себя в порядок, француза за дверью уже и след простыл. Она воспользовалась случаем и еще немного пригладила растрепавшиеся волосы, заметив свое отражение в небольшом зеркальце в мозаичной рамке, перед тем, как отправиться на его поиски. Хорошая разрядка и на ее настроении сказалась в лучшую сторону – все происходящее в стенах этого проклятого дома по-прежнему казалось крайне абсурдным, но уже куда более забавным, чем трагичным. Рей отметила, что с момента их приезда, все здесь только и делают, что бегают, орут друг на друга и выясняют отношения, вместо того, чтобы спокойно готовиться проводить Констанс в ее новую замужнюю взрослую жизнь. Если ей, конечно, еще есть с кем туда отправиться и Женевьева не выпила всю кровь у бедного русского князя.
По нашелся сам собой – он заводил мотор своего «альфа-ромео», сжимая в зубах пылящую на его пижонский льняной костюм сигарету. Рей не придумала ничего лучше, чем усесться рядом с ним на пассажирское сидение.
- Ты в порядке? – буднично поинтересовался он, стараясь смотреть в ее сторону незаметно, только через зеркало заднего вида.
- Да, прости, я спала, - брякнула Рей и тут же снова прикусила губу, пожалев о сказанном и ощутив во рту вкус собственной только запекшейся крови от предыдущего ранения. Ну, конечно, не сложно было догадаться, что в комнате она была не одна.
- В середине дня? – нахмурился француз, но все-таки решил не вдаваться в подробности, - хорошо, что ты здесь. Хотя бы попрощаемся. Я решил уехать.
- Почему? – растерялась Рей. И вдруг ей стало чудовищно стыдно, вот именно в это самое мгновение, настолько сильно, что захотелось провалиться под землю. Черт. Он ведь стоял под дверью и ждал ее, чтобы о чем-то серьезно поговорить, пока она валялась там растекаясь по одеялу с раздвинутыми ногами и думала, какая же она, черт возьми, замечательная, раз все вокруг ее хотят. Он все-таки был ее другом. Они прошли вместе огонь и воду. Он безвозмездно приютил их с Финном, когда они были едва знакомы. Он утешал ее, когда она пыталась утопиться, вытащив на берег, дурочку, которая полезла в воду, даже толком не научившись плавать, наглоталась морской соли, и выбивал из ее легких остатки жидкости. Он утешал ее на своем плече. Он нашел ее, да, именно он, на полу опустевшей парижской квартиры, когда весь город ликовал и праздновал победу, а она забилась в темный угол, словно испуганный зверек. Он стирал слезы с ее щек. Он понимал ее, насколько это было в его силах. Он озаботился тем, чтобы после войны ей не пришлось воровать или торговать собой, чтобы не оказаться снова на улице. Он…
Когда она успела стать такой жестокой? Когда связалась с монстром? Или раньше? Или была всегда? Или все-таки люди не врут, когда говорят «с волком жить, по волчьи выть». Только вроде как волк смотрел на нее глазами побитой собаки, а ей нравилось втыкать в его сердце иголки. Но он – заслужил. А По – нет. И капля ее жестокости по отношению к нему не могла быть оправдана.
По повернулся к ней и, судя по его взгляду, тоже думал о чем-то крайне невеселом.
- Эх, змейка, - вздохнул пилот, барабаня пальцами по рулю, словно вспоминая какой-то знакомый ему, но давно забытый ритм, - все очень сложно.
- Я не глупая, - обиженно сказала Рей и надулась, - попробуй мне объяснить.
- Ты не глупая, - подтвердил По и нежно, почти по-братски потрепал ее по щеке, - а еще ты очень смелая и сильная. Я не такой. Мне не пришлось и половины пережить того, с чем ты справилась. Я слабый, потому что не могу уважать твой выбор. И не могу видеть тебя с кем, кто…
Он замолчал, потупился себе под ноги и стряхнул пепел с сигареты. В уголках его глаз собрались морщинки, но не из-за спрятанной улыбки, как обычно, а от того, как он хмурился, пытаясь оставаться невозмутимым.
- Говори, - зачем-то попросила Рей.
- С тем, кто тебя не достоин, - все-таки закончил По, и тяжело вздохнул, - но я тем более. Я рад, что мне посчастливилось знать тебя…
- Нет-нет-нет, - забормотала она, бешено мотая головой так, что волосы хлестнули ее по щекам, - не вздумай сбежать и спрятаться там за океаном. Не вздумай… Нет, По! Не бросай меня.
Француз грустно улыбнулся и потянулся мимо нее в бардачок, Рей напряглась, но он всего лишь искал солнцезащитные очки, чтобы натянуть их на римский нос с горбинкой. Рей так и не поняла, почему такие носы называют римскими, но это запомнилось ей, когда в юности сам пилот сказал ей об этом, не без гордости в голосе.
И что он собирается делать? Вытряхнет ее из машины и умчится? Нет, Рей не готова была так просто сдаваться, хотя была уверена в том, что это будет самым разумным поступком француза за все то время, что они были знакомы. Самым разумным для него. Для нее… Она не виделась с ним годами, но всегда чувствовала, что он где-то есть. Что он будет оставаться ее другом и боевым товарищем. Но отпустить его сейчас означало потерять навсегда. Отпустить… Как Рудольфа. Как одного из тех людей, которым куда лучше жилось без нее.