- Кумкватовый ликер, - опередил рыжий еще не сорвавшийся с ее губ вопрос, - местные делают.
- Очень… специфично, - откликнулась Рей. Ну, отлично. Что ей теперь остается, кроме дегустации местных аперитивов, если даже муж от нее удрал?
Рей вообще плохо представляла себе о чем говорить с этой странной парочкой, хотя, как минимум, стоило расспросить их о том, куда подевались остальные обитатели дома с утра пораньше. Было непривычно тихо – даже гречанка не грохотала посудой на кухне. Пели птицы, далеко шумел прибой и смеялись на пляже отдыхающие. Без постоянных воплей и скандалов эта вилла казалась настоящим райским уголком, только вот Рей было не обмануть временным затишьем. В нем крылась тревога.
«Констанс пропала, - услышала она мысли Хакса и запоздало догадалась о том, что он думал так громко специально для нее, - Роуз и Финн ее ищут. А… этот Рене тоже куда-то подевался».
Стоило поблагодарить его за учтивость, но Рей слишком растерялась от услышанного. Пока они с Беном продумывали каким образом сорвать свадьбу дочери рыжего, вероятно, девушка сама набралась храбрости повлиять на свою судьбу.
Русский князь тем временем откуда-то вытащил красивую серебряную фляжку и протянул ее немцу. Хакс сделал несколько глотков и одобрительно покивал.
- Лучше? – наконец-то подал голос князь Андрей, - кумкват слишком сладкий. Это боярышник на коньяке – рецепт моей прабабушки.
Можно было, конечно, разузнать о том, что такое боярышник, ведь Рей впервые слышала это слово, но момент явно был неподходящий. Словно в ответ на ее недавнее удивление от царившей вокруг тишины, из кухни все-таки послышалась возня и звон бьющегося стекла, за которыми последовали скорбные причитания гречанки. Хакс тихо выругался себе под нос и ушел в дом. Рей заняла его освободившееся место.
Она порадовалась представившейся возможности получше изучить диковинного гостя и принялась жадно пожирать глазами князя. Андрей перехватил ее взгляд и внезапно протянул Рей свою ладонь. Его огромные голубые глаза на совершенно детском лице с бледной, почти прозрачной растительностью, были чрезвычайно печальными. Рей неуверенно коснулась пальцами его руки и удивилась тому, насколько мягкая у князя кожа.
- Любовь бежит от тех, кто гонится за нею, а тем, кто прочь бежит, кидается на шею, - нараспев произнес Андрей с легкой, блаженной улыбкой. Рей нахмурилась и склонила голову набок:
- Второй раз я уже не поведусь на мужчину, цитирующего Шекспира по поводу и без, - усмехнулась она, и строго сказала, - вам лучше поискать замену сбежавшей невесте, более подходящую по возрасту… - она смутилась своей резкости и добавила, - простите.
- Ничего, - удивительно беззаботно откликнулся князь Андрей и поднял рюмку с ликером, чтобы полюбоваться тем, как солнечные блики играют на ее гранях, - это закономерный конец нашей истории с Констанс.
Он совершенно не был опечален подобным поворотом событий и оттого стал еще загадочнее в глазах Рей. Что это вообще за человек такой, который примчался на греческий остров за девушкой, а теперь отпускал ее легко, будто ветер скользнувший сквозь пальцы. Может быть, его так замучила Женевьева, что он испугался перспективы завести семью и детей в обозримом будущем? Или вообще сделал закономерный вывод о том, что от женщин в принципе лучше держаться подальше?
- Ваш легендарный русский фатализм? – не удержалась она от насмешки. Князь улыбнулся в ответ бездонной синевой своих глаз. Он все еще не торопился убирать свою ладонь, и Рей уже становилось неловко прикасаться к ней. Бену все это явно бы не понравилось.
- Сложно не быть фаталистом, когда имеешь несчастье знать будущее, - задумчиво проговорил мужчина, заставив Рей вздрогнуть. Она захотела отдернуть пальцы, но князь Андрей перехватил их и скомкал в своей руке. Он наклонился ниже над столом и вкрадчиво добавил:
- Все именно так, как ты поняла.
Что… как… что ты такое?
Мысли судорожно заметались в голове, словно запертые в клетку дикие птицы. Рей занервничала так сильно, что виски начали побаливать и все последствия вчерашней аварии вдруг напомнили о себе: отчего-то заныла шея, спина и почему-то правое колено. Тело реагировало на опасность отрезвляющей болью, всегда помогавшей ей сохранять самообладание в моменты самых острых кризисов.
- Я могу тебе помочь, - сказал князь Андрей. Это звучало, как предложение сделки с дьяволом, не будь, впрочем, этот демон перед ней таким светловолосым и светлоглазым, как ангел на полотнах художников эпохи Возрождения.
А был ли у нее выбор?
Она послушно пошла за князем в отведенную ему комнату и испытала странное ностальгическое умиление при виде идеального порядка, царившего там. В их спальне главенствовал полный хаос, здесь же – каждая вещь знала свое место. Даже чемодан вроде как не был до сих пор разобран.
Рей повиновалась жесту Андрея и прилегла на кровать, стараясь не думать о том, как это может выглядеть со стороны. Легко уловив ее мысли, мужчина целомудренно улыбнулся и успокоил свою гостью: тебе предстоит путешествие, во время которого телу лучше пребывать в комфорте. Рей кивнула и устроилась на покрывале поудобнее, но ворочалась слишком долго, сказывалось нарастающее волнение.
У нее был миллион вопросов, но она прекрасно знала, что вовсе не для этого пришла сюда. Если бы князь Андрей хотел, он бы уже давно рассказал о себе больше, но его интересовала только ее история. Отчего-то память коварно провела параллель между ним и Сноуком, уже совсем стариком, в Венеции, когда тот, также заботливо уложил ее на кушетку, прежде чем по-отечески коснуться виска девушки, погружая ее в глубокий сон. Князь Андрей повторил движение Сноука. И прежде, чем весь окружающий мир окутала темнота, Рей успела суматошно задуматься – а был ли он князем на самом деле? Были ли правдой все те небылицы, что он рассказывал за столом? Сколько ему лет на самом деле, веков? Знал ли он Мариуса?…
Присутствие князя стало туманным, но он находился где-то поблизости, трансформировавшись в тусклую полоску света; ту нить Ариадны, что вела Рей за собой по лабиринтам ее памяти. И если она чувствовала себя потерянной и смятенной, то проводник, словно совершенно четко знал в какое место стоит направиться.
Рей вздрогнула от холода, пробравшегося под кожу, но не успела прочувствовать это ощущение, прежде чем его сменил сжигающий изнутри жар. Она металась в бреду, на чем-то относительно мягком, но колючем, возможно, оказавшимся подстилкой из соломы. Пот градом катился по лбу, застилая глаза, но ей все-таки удалось сфокусировать взгляд на взволнованном, чумазом лице Кайдел.
Подруга ухватила ее за руку.
- Держись, милая, - прошептала американка, ласково убирая с лица Рей, слипшиеся от влаги волосы, - я нашла женщину, она поможет…
Рей хотела увидеть второго человека, присутствовавшего в комнате, но картинка снова потеряла свою четкость. В нос ударил резкий запах каких-то трав, чьи-то заботливые, морщинистые руки приложили к ее губам емкость с жидкостью. Напиток оказался горячим и больно обжег пересохшее горло… И темнота вокруг опять сомкнулась.
Жара не было, теперь, лишь холод. Рей свернулась на соломенном ложе, прижимая все конечности к телу, в жалкой попытке сохранить ускользающие остатки тепла. Ее пальцы ощупывали живот, но ощущения были другими, вместо клубка маленькой жизни ее ужалила лишь сосущая пустота. Это придало ей сил, она вскочила с места, стала таращиться в темноту, но ничего.
- Где… - прохрипела она. И Кайдел оказалась рядом, обняла подругу за плечи, уткнулась лицом ей в шею.
- Все позади, - сказала она, а голос ее был нежным, но отчего-то виноватым, - Рей… держись… ребенок умер… но это… к лучшему…
«К лучшему, к лучшему» - подхватило эхо, словно пытаясь ее убаюкать.