- Что случилось с его матерью? – осторожно спросила она. Констанс нахмурилась.
- Не знаю, - пожала плечами она, - я вообще не уверена в правдивости этой истории. Ре…не воспитала семья провинциального священника, он не знал настоящих родителей. Они могли быть кем угодно, но он вбил себе в голову какую-то чушь…
Рей решила сжалиться над бедняжкой, которая и без того была весьма опечалена происходящим, а говоря об этом и вовсе готова была расплакаться. Пытать ее на эту тему не было смысла, когда можно было спросить напрямую у самого Рене. А заодно, может быть, вспомнить старые трюки и выбить дерьмо из его кудрявой горяченной головы. Рей даже усмехнулась сама себе – спустя столько лет в ней вдруг проснулись вроде бы как задушенные в зародыше порывы к альтруизму. Она, конечно, понимала, что вряд ли поможет этим несчастным влюбленным воссоединиться вновь, но хотя бы сбережет несчастного фантазера от проблем, которые он может навлечь на свою голову, бросаясь к незнакомцам с обвинениями и обличительными речами. И все-таки она спросила:
- Твой… жених. Ты его любишь?
Констанс стала бледнее мела. Она судорожно вздохнула.
- Андрей хороший человек. И будет лучшим отцом, чем…
Кого-то это Рей напоминало. Кого-то, кем была она сама десять, уже почти одиннадцать лет назад, когда думала, как ей поступить с новостями о беременности. Удивительно, каким образом история дочери ее старых друзей теперь перекликалась с ее собственной. Рей с тоской вспомнила Рудольфа и успокоила себя, что в тот самый момент не совершила одну из самых ужасных ошибок в своей жизни, испортив жизнь доброму, славному человеку. Тем более, когда она знала, какого монстра породила на свет. Вряд ли нервы бедного швейцарца выдержали бы постоянное испытание Женевьевой. Да, кстати! Где эта маленькая язва?
«Кайло, я знаю, что ты чрезвычайно занят, - мысленно обратилась она к мужу, уверенная, что на таком небольшом расстоянии обязательно будет услышана, - но не хочешь пойти поискать Жени?»
«А ты? – мгновенно ответил он и, хоть при мыслительных беседах не было разобрать эмоций, но легко было догадаться, что в эти слова была вложена огромная доля раздражения, - это ты ее родила».
Рей не стала спорить, оставив последнее слово за собой. У нее были другие дела, показавшиеся ей в контексте полученной новой информации чрезвычайно важными. Возможно, она могла сберечь кого-то от возможных ошибок и печальных последствий в будущем. По крайней мере одного славного русского князя, случайно оказавшегося втянутым в этот клубок страстей.
- Где я могу найти Рене? – спросила она у загрустившей Констанс.
- Они с дядей Полем ушли на пляж, - нехотя ответила девушка и Рей с трудом подавила смешок, услышав подобные слова о Демероне. Вряд ли бы ему понравилось, учитывая, что временами он выбирал себе любовниц даже младше самой Констанс.
Отлично, значит, она не зря собиралась спуститься к морю. Правда, с таким развитием событий наивно полагать, что ей посчастливиться искупаться.
Синева моря и блестящие на его спокойной гладкой поверхности солнечные блики слепили глаза, привыкшие к тени дома и заросшей виноградом террасы. Рей пожалела, что не взяла с собой солнцезащитные очки, но возвращаться за ними было поздно – она и так чуть не переломала себе ноги, спускаясь по извилистой, крутой каменной лестнице.
По она приметила сразу и очень кстати он был занят беседой с какими-то смешливыми девушками в очень открытых купальниках. Рей не сдержала улыбки, умиляясь тому, что прежние привычки друга не изменились с годами. Хорошо, что в этом мире еще оставалось что-то неизменное.
Рене расположился в тени скалистого уступа и не выглядел похожим на человека, которому по душе был окружающий средиземноморский пейзаж. Его бледная кожа ярко контрастировала со смуглым загаром окружающих, а хмурое выражение лица отчего-то напомнило Рей вечно недовольного окружающим миром мужа. Парень даже не потрудился снять рубашку и брюки, решив ограничиться тем, что закатал их до коленей и расстегнул несколько верхних пуговиц. Пока Рей шла по колючей гальке, проклиная каблуки своих босоножек, у нее наконец-то появилась возможность рассмотреть вздорного мальчишку получше. Если бы не раздражение, которое он вызывал в ней своими безрассудными выходками, она легко бы могла найти его красивым. Высокий, темноволосый, с выразительным профилем, увенчанным горбатым носом и выдающейся линией крупного рта, он вполне мог бы быть в ее вкусе, будь она лет на двадцать моложе. Мозг тут же коварно провел параллель между ним и юным Кайло в их первую встречу в допросной, когда она впервые увидела его выразительное лицо и глубокие, печальные глаза. Рей тряхнула головой, прогоняя навязчивое наваждение.
- Можно? – спросила она, прикрывая лицо рукой от солнца. Рене недоверчиво нахмурился, но все-таки кивнул. Рей присела на безопасном расстоянии от него на постеленное на гальке покрывало. Вторгаться в чужое личное пространство она не любила, но сидеть на камнях не хотелось – синяки на ягодицах и так начинали напоминать о себе тупой, приглушенной болью.
- Пришла пытаться убедить меня в том, что я ошибся? – язвительно поинтересовался парень. Рей тяжело вздохнула.
- Я вижу, что это бессмысленно, - призналась она, - но и меня переубедить ты тоже не сможешь.
- Жаль, - честно сказал Рене, - не обижайся. Ты не выглядишь глупой. Но ты… просто не видишь всей картины. Ты родилась после войны?
- Я несколько старше, чем ты думаешь, - возразила Рей про себя добавив «намного старше», - и это не очень тактично говорить о возрасте…
- Да нахрен тактичность, - резко перебил Рене, - этот человек опасен. Если ты сама такая безрассудная, то подумай о дочери…
Ой, о ней лучше не думать, - мрачно усмехнулась Рей. Однако, энтузиазм мальчишки ее скорее увлекал, чем выводил из себя. И она даже совсем позабыла зачем пришла, заворожено уставившись в его эмоциональное лицо.
- Почему ты уверен, что это тот самый человек? – осторожно поинтересовалась она. Рене усмехнулся.
- Это долгая история, сложно объяснить, - попытался отмахнуться он.
- А ты попробуй.
Взгляд ореховых глаз Рене стал каким-то затравленным, он нахмурился и отвернулся в сторону, махнул на нее рукой. Да что с ним не так? Как можно бросаться на человека с обвинениями, даже не имея четких доказательств своих подозрений. Или не желая их предоставить? Конечно, он был прав и каким-то чудом докопался до истины, но совершенно не планировал делиться подробностями своих поисков. Рей стало не по себе: она знала, что Бен носил раньше другое имя, а еще практически всегда скрывал свое лицо за маской. Никто из нацистов не имел толком представления о том, кем является ученик Сноука, кроме разве что, Хакса, с которым они вместе отмораживали задницы во время экспедиции в Гималаях. Его фотографии не печатали в журналах и на агитационных листовках, а если он и попадал кому-то в объектив, то всегда в шлеме и глухих черных одеждах. Как он мог узнать? Как?
Был только один способ это выяснить, раз мальчишка не хотел раскрывать свои карты. Рей мягко потянулась к его сознанию, стараясь сделать погружение в его мысли максимально безболезненным и деликатным, но внезапно натолкнулась на глухую стену. Рене резко обернулся к ней и пристально уставился ей в лицо. Рей от такого внимания стало неуютно, она как ни в чем не бывало, разгладила складки сарафана и отпихнула попавший на покрывало камешек к остальной гальке. Все эти мелкие, немного суетливые действия, помогали ей не показывать смятения, которое охватило ее после провалившейся попытки вторгнуться в его разум.
- Что стало с твоей матерью? – спросила она, изо всех сил делая вид, что не понимает в чем кроется причина такого пронизывающего взгляда. Потому что если Рене способен держать свои мысли под замком, значит обнаружить, что кто-то пытался пробраться через его щиты, ему ничего не стоит.