Берджесон выдержал пронзительный инспекторский взгляд.
— У меня нет друзей среди левеллеров, — спокойно сказал он. — Я не революционер-республиканец. Я признаю, что в прошлом наделал ошибок, но, как вы сами заметили, я понес соответствующее наказание. Я искупил свою вину. Я в полной мере сотрудничаю с вашей конторой. Я понятия не имею, что мне еще такого сделать, дабы неведомые мне люди прекратили использовать мой магазин как прачечную. Стоит ли продолжать этот разговор?
— Может и не стоит. — Инспектор задумчиво кивнул. — Но на вашем месте, я бы поддерживал связь. — В его руке показалась визитка. — Возьмите.
Берджесон протянул руку и с неохотой взял карточку.
— Я за вами слежу, — сказал инспектор. — Вам не обязательно знать как. Если заметите, что через ваш магазин проходит нечто меня интересующее, уверен, вы дадите мне знать. Может для меня это окажется новостью, а может я узнаю об этом раньше вас. Ежели вам угодно притворяться слепым, что ж… — вид у него был печальный, — тогда понятно почему вы не способны прочесть заголовки всех книг, которые стоят на полках вашего магазина. И тогда — какой позор! — придется отправить в лагеря за хранение брошюрок подрывного характера слепца. Позор, правда?
Двух женщин разделяло десять шагов: одна из них дрожала от ярости, другая обмерла от страха. Их окружали, благоухая в теплом воздухе, выращенные в неурочный сезон апельсиновые деревья.
— Не понимаю. — Побледневшая Мириам смотрела на ствол Ольгиного пистолета. Сердце выскакивало из груди. «Тяни время!» — О чем речь? — спросила она ослабевшим голосом, уверенная в том, что за ее тайным свиданием с Роландом наблюдали и теперь кто-то рассказал об этом Ольге.
— Ты прекрасно знаешь о чем речь! — грубо ответила Ольга. — Речь о моей чести! — Дуло пистолета смотрело прямо в лицо Мириам. — Значит тебе недостаточно было настроить против меня графа Хьорта и высмеивать меня за глаза. Ладно, подобным я еще могу пренебречь… Но бесчестье! Дойти до такого! Этого я тебе не прощу!
Мириам очень и очень медленно покачала головой.
— Прости, — сказала она. — Но в тот момент, когда это между нами возникло, я понятия не имела, я не знала… Ну, что у тебя запланирован брак.
На лице Ольги отразилось легкое замешательство.
— Моя помолвка тут ни при чем! — выпалила она.
— Как? Хочешь сказать, что это не из-за Роланда? — спросила Мириам, чувствуя себя глупо и пугаясь еще больше.
— Роланд… — Ольга так и уставилась на неё, опять впав в замешательство. — Роланд тут ни при чем, — твердо заявила она.
— Тогда я никак не возьму в толк о чем идет речь? — вымученно сказала Мириам. Страх лишь усилился, а когда она посмотрела Ольге в глаза, то ощутила, что она окончательно готова покориться — будь что будет — череде всех этих глупых событий, доведших её до этой точки.
— Но ты… — Ольга, похоже, озадачилась, хотя по-прежнему кипела от злости. — А что Роланд? Что вы уже натворили?
— Перепихнулись, — тупо сказала Мириам. — Мы провели вместе только одну ночь, но… это самое… Он мне действительно небезразличен. И я более чем уверена, что я ему тоже. И прежде чем ты нажмешь на спусковой крючок, я бы хотела, чтобы ты спросила себя: что произойдет и кто пострадает, если ты застрелишь меня. — Мириам закрыла глаза, ужаснувшись и поразившись тому, что сама же только что и сказала. Спустя несколько секунд она подумала: «прикольно, я все еще жива».
— Не верю, — сказала Ольга. Мириам открыла глаза. На женщину, стоявшую напротив, казалось, напал столбняк. Однако пистолет уже не был нацелен непосредственно в лицо Мириам.
— Блин, ну я тебе говорю! — настаивала Мириам. — Слушай, ты или спрячь эту штуку или давай уже…
— Ты и Роланд? — недоверчиво спросила Ольга.
Секундное замешательство. Мириам кивнула.
— Да, — вымолвила она пересохшим ртом.
— Ты отправилась в постель с этим преждевременно свалявшимся тюфяком средних лет, под завязку набитым манерной тупизной? Он тебе небезразличен? Не верю!
— Тогда зачем ты наставила на меня пистолет?
Какую-то минуту они стояли глядя друг другу в глаза, затем Ольга опустила пистолет и сняла палец со спускового крючка.
— А ты не знаешь? — грустно спросила она.
— О чем? — Мириам пошатывалась. От прилива адрелина, вызванного созерцанием разгневанной Ольги, кружилась голова. — О чем ты шепчешь, женщина? Приплыли, бля! Я только что призналась, что крутила шашни с твоим суженым, но оказывается ты вовсе не поэтому собиралась грохнуть меня, лепеча что-то про честь?