Майкл кивнул:
– Все понятно. Что ж, поднимемся и посмотрим, что можно сделать.
Впервые за время ее знакомства с Брузманом дожидаться аудиенции не пришлось. «Одно из двух, – решила Мишель, – либо Майкл Раис имеет солидный вес в здешних кругах, либо, что более вероятно, Рик Брузман печется о репутации своей драгоценной фирмы. Вряд ли ей пойдет на пользу присутствие в приемной избитой дамы».
Мрачно-вежливая секретарша немедленно проводила Мишель и Майкла к маэстро юриспруденции. Хозяин кабинета – с ума сойти! – ждал их на пороге. Он с чувством пожал руку Майклу, затем изволил повернуться к Мишель, однако руки не подал.
– Прекрасно выглядите, Мишель!
Не потрудившись ответить на издевательский комплимент, она молча прошла внутрь и опустилась на диван. Майкл занял место рядом, а Брузман устроился на стуле напротив, лихо забросив ногу на ногу – не иначе как предоставляя возможность полюбоваться своими роскошными носками. Мишель отвела глаза.
– Мы вас не задержим, – начал Майкл. – От имени клиентки я намерен сделать несколько очень простых заявлений.
Брузман расплылся в улыбке, словно Майкл исполнил мечту всей его жизни.
– Ну, разумеется! Я весь внимание.
– Первое: моя клиентка не станет свидетельствовать в пользу вашего клиента. В случае вызова в суд она будет выступать на стороне штата. Второе: насилие со стороны вашего клиента вынуждает ее требовать развода и опеки над детьми. Если мистер Руссо согласен передать ей опеку добровольно, мы подождем с иском о разводе до окончания текущего процесса над ним. Но до тех пор он не должен приближаться к детям.
Брузман сокрушенно покачал головой:
– Боюсь, что мистер Руссо никогда не даст своего согласия. Неужели вы готовы пойти так далеко, Мишель? В данный момент мистеру Руссо необходима поддержка семьи. Ему и без того нелегко приходится, и вы как никто должны это понимать.
При мысли о Фрэнке – одиноком, несчастном, страдающем без нее и детей – у Мишель сжалось сердце. На одно-единственное мгновение она ощутила… Нет, даже думать не стоит! Забудь. Забудь это чувство раз и навсегда.
– Мы пошли не так далеко, как могли бы, учитывая жестокое обращение мистера Руссо с женой, – хладнокровно отозвался Майкл.
Брузман вскочил со стула.
– Я вас умоляю! К чему такие крайности? У Фрэнка просто не выдержали нервы, и его можно понять: проблемы с законом, финансовые проблемы, еще бог знает какие проблемы! Ну, толкнул слегка – с кем не бывает. Еще вопрос, кто его на это спровоцировал! – Жесткий взгляд адвоката вонзился в Мишель. Она оцепенела. – Боюсь, ваши условия неприемлемы, мистер Раис, – отрезал он.
Мишель колотила крупная дрожь. Этот человек, его властный голос и ледяной взгляд наводили на нее ужас.
– По-видимому, вы нас не поняли, мистер Брузман. – Майкл тоже поднялся. – Мы не намерены вести переговоры, и торг с вашей стороны совершенно неуместен. Моя клиентка сообщает новые правила игры, только и всего. Мишель Руссо не сомневается в справедливости всех предъявленных ее мужу обвинений. Ваше счастье, что она не отправилась прямиком к окружному прокурору и не объяснила ему, откуда в ней эта уверенность.
Рик Брузман снова покачал головой, подумал немного и вернулся на место. На этот раз он исполнил иной акробатический этюд: зацепил носками ботинок передние ножки стула и подался вперед. Мишель понадобилась вся сила воли, чтобы встретиться с ним глазами.
– Фрэнк вас любит, Мишель, вы это знаете! – проникновенно сказал он. – И вас, и детей. Я уверен, что чувство порядочности не позволит вам бросить его в такой трудный момент. Не делайте этого, Мишель! – Он помолчал. – Фрэнк только что звонил мне. Он очень хочет с вами поговорить.
Майкл тут же вмешался:
– Неуместное предложение, советник! Моя клиентка не станет общаться с человеком, который ее избил. Ставлю вас в известность, что факт насилия юридически подтвержден. У нас на руках письменный запрет для вашего клиента приближаться к жене и детям. О разговоре не может быть и речи, а если вы будете давить на мою клиентку, исковое заявление окажется в суде завтра же. Мистеру Руссо, полагаю, на данный момент хватает проблем и без обвинений в оскорблении действием.
Мишель неожиданно поднялась.
– Я с ним поговорю, – твердо сказала она, взглянув на Майкла.
– Вы вовсе не обязаны…
– Я с ним поговорю, – повторила она. – Но вы все сказали правильно. Никаких переговоров не будет. Мы пришли сюда только для того, чтобы объяснить новое положение вещей. То же самое услышит от меня и Фрэнк.
Коротышка-адвокат печально покачал головой и кивнул на телефон.
– Может быть, оставим миссис Руссо? – обратился он к Майклу. – Мне тоже нужно с вами кое-что обсудить.
– Хотите, я останусь? – спросил Майкл у Мишель.
– Нет, спасибо. Все будет в порядке.
«Ты не ребенок. Вот и веди себя как взрослая и разумная женщина, – сказала себе Мишель. Она уже протянула к телефону руку, но вдруг заколебалась. – Что ни говори, а он отец твоих детей, твоя большая любовь, человек, с которым ты делила постель последние четырнадцать лет. И вместе с тем это совершенно чужой человек. Он лгал тебе все эти годы, вел двойную жизнь. Он подверг тебя и детей страшному риску, а потом дважды избил тебя. Снимешь трубку – не забудь, что ты говоришь не с тем Фрэнком Руссо, которого когда-то полюбила».
Мишель решила, что справится. Справиться бы еще с дрожью в руке, сжавшей телефонную трубку.
– Алло!
– Мишель? Это ты, Мишель?
Слышать его голос уже было для нее испытанием. Мишель сделала глубокий вдох.
– Да, это я. Ты что-то хотел?
– Хотел и хочу, Мишель! Хочу, чтобы ты перестала прятаться. Хочу, чтобы вернулась домой. Ты ведь знаешь, я… поступил так от отчаяния. Бред какой-то, Мишель! Я был вне себя. Возвращайся. Верни мне детей. И деньги.
Ах, ну да! Деньги. Кругом деньги. В первую очередь – деньги. Всем пожертвовал ради денег.
Мишель стало нехорошо. Чтоб они провалились, эти проклятые деньги! Не прикоснется она к ним… никогда, ни за что! Лучше умереть с голоду.
Что ему ответить, этому чужому голосу в трубке? Сказать, что она лишилась мечты, осталась без прошлого и без будущего? Сказать, что боль от побоев – ничто в сравнении с душевной болью? А стоит ли?
– Обратись к моему адвокату, Фрэнк.
– Прошу тебя, Мишель! Умоляю! Позволь хотя бы встретиться с тобой. У Брузмана, в его присутствии, если хочешь.
– Нет.
– Тогда дома? Приезжай, Мишель. Поговорим.
– Нет!
Возвращаясь домой после пытки у Брузмана, Мишель постепенно приходила в себя. Нужно будет – она согласится повидаться с Фрэнком, но встреча ничего не изменит. Ни свидетельства в свою пользу, ни своих грязных денег он не получит.
Однако ей и самой нужны деньги хотя бы на первое время… Деньги и план дальнейших действий. Она должна работать, обеспечивать себя и детей. Период «уютного семейного гнездышка» остался позади. У нее был дом – полная чаша. У нее была кухня, набитая всевозможной бытовой техникой, она стирала пыль с двух сервизов настоящего тончайшего китайского фарфора. Ее подушек-думочек хватило бы на десять домов, а о таком персидском ковре во всю гостиную никто из соседей и друзей даже не мечтал. Ее гардероб ломился от нарядов, которые за всю жизнь не переносить, шкатулка – от драгоценностей, которые разумная женщина не рискнула бы надеть без телохранителя. На ее детей, против всяких правил воспитания, игрушки, обувь и одежда сыпались как из рога изобилия. Всему этому теперь положен конец.
Полное лишений детство – вот причина того, что материальное изобилие она приняла за надежность. В юности простительно, но не в зрелые годы. Сейчас ей больше всего на свете хотелось простой и понятной жизни, где работа – не перекладывание бумажек, как в банке, а настоящий физический труд – обеспечивала бы ей и детям хлеб насущный и минимум сбережений на всякий случай. А еще – ей хотелось, по примеру Энджи, помогать другим женщинам.