– А что, если… – вновь завела та свою песню и осторожно прикоснулась к подбородку, —…к следующей неделе опухоль и синяки не пройдут?
– Пройдут! А останутся – тем лучше: драматизма ситуации добавят. Рэйд обожает спасать несчастных женщин. Желательно блондинок. И только с неограниченными счетами в банках.
– Ладно, – вздохнула Мишель. – Не укусит же он меня по телефону, в самом деле!
Набрав нужный код и номер, она назвала добавочный, и наконец в трубке раздался мужской голос.
– Алло-оу, – с сексуальным придыханием произнесла Мишель. – Это мистер Рэйд Уэйкфилд?
– Да.
Она кивнула подругам, и у Энджи в бешеном ритме заколотилось сердце.
– А я – Антея Карстерс, – сообщила Мишель. – Мне порекомендовал вас один из ваших клиентов, мистер Уэйкфилд. Он весьма высоко оценил ваши деловые качества.
– Приятно слышать. Кто именно?
– Боюсь, это конфиденциальная информация, которую я не вправе разглашать. Могу лишь повторить его слова о том, что на вас и мистера Эндовера Патнэма можно полностью положиться, если речь идет о сохранении семейной тайны. – Мишель была довольна собой. «Конфиденциальная информация», «не вправе разглашать»… Шикарно звучит!
– Сохранение семейных тайн входит в обязанности любого адвоката, – высокопарно заметили на другом конце провода. – Каждый клиент для нас – особенный и единственный в своем роде.
– Видите ли, моя проблема действительно особенная; она касается наследства. – Мишель сделала вид, что запнулась, и помолчала немного. – Не хотелось бы обсуждать по телефону… Вы позволите встретиться с вами лично?
– Разумеется! Но сначала я хотел бы…
– Послушайте, деньги не имеют значения. Назовите любую сумму, и вы ее получите. – Круто! Мишель заглянула в листок, чтобы еще чего-нибудь не забыть. – Говард уверял, что я могу быть с вами предельно…
– Говард Симонтон?!
Рэйд как-то упомянул при Энджи имя крупной финансовой шишки, по уши увязшей в проблемах с законом. Мишель сдавленно ахнула:
– Умоляю, больше ни слова! Забудьте, что я его назвала. Обещаете? – Забудешь как миленький, иначе нам всем крышка. Говард Симонтон слыхом не слыхивал ни о какой Антее Карстерс.
– Уже забыл, – моментально отозвался Рэйд, и Мишель ухмыльнулась, уловив в его голосе новую подобострастную нотку.
– Так как же насчет личной встречи, мистер Уэйкфилд?
– О-о-о, да, конечно, никаких проблем. Когда вас устроит?
– Пожалуй, во вторник. Часа в четыре.
– В четыре тридцать, если не возражаете. Как правильно пишется ваше имя?
Мимо ушей пропустил, как пить дать. Слава богу, я сама еще помню!
– Антея Карстерс, – повторила Мишель. – Пишите как хотите. – И положила трубку.
– У-у-у-ух ты-ы-ы!!! – завопила Джада. – Голубой экран много потерял, когда наша Мишель предпочла карьеру домохозяйки.
– Бесподобно! – воскликнула Энджи, кружась по комнате. – Просто бесподобно!
Мишель распирало от гордости, чтобы не сказать самодовольства. Можешь, дорогая, когда захочешь!
– Следующий номинант на «Оскара» – не кто иной, как великолепная Энджи Ромаззано, блистательно сыгравшая в «Кошмаре на годовщину свадьбы» и «Облапошенной супруге»! – провозгласила она и вручила Энджи телефон.
Джада расхохоталась.
– Представляем клип из будущей картины под рабочим названием «Час отмщения»! – подхватила она, мастерски копируя речь ведущей телепередачи «На ночь глядя».
– Ладно, ладно! – Энджи замахала руками. – Я в восторге от вашей поддержки и спортивного духа.
Она сняла трубку, набрала тот же номер, но назвала другой добавочный. В горле у нее внезапно пересохло.
– Лиза Рэндалл! – прозвучал голос экс-лучшей подруги.
– Привет, Лиза, это Энджи.
В ответ – молчание. Уж не собралась ли она швырнуть трубку? Энджи подняла глаза на изнывающих от нетерпения и любопытства Джаду и Мишель.
– Послушай, Лиза… Мы не общались с того самого… словом, ты понимаешь. И я хочу сказать, что страшно переживаю. Я ведь не только мужа потеряла – нашему браку все равно пришел бы конец, – но, главное, лучшую подругу. А это гораздо хуже!
Ф-фу! Справилась. Подруги отреагировали на этот спектакль по-разному: Мишель уткнулась лицом в ладони, явно помирая со смеху, а Джада, чтобы подавить хохот, как кляпом заткнула кулаком рот и выпучила глаза. Энджи отблагодарила обеих улыбкой кинозвезды.
– Господи, Энджи… Признаться, я удивлена и тронуга до глубины души.
Есть! Купилась-таки, куколка!
– Возможно, нам уже не стать такими близкими подругами, как раньше, – продолжала Энджи, – но мне бы очень хотелось встретиться с тобой, поговорить… Да! И я бы тебе кое-что отдала. Видишь ли, у меня остался перстень – подарок Рэйда на годовщину свадьбу. Скорее всего, это бриллиант из фамильной коллекции, а он оправил его в фирме «Шрив, Крамп и Лоу». Я считаю, что перстень должен остаться в семье. Он твой по праву.
– О-о-о, Энджи! – выдохнула Лиза. – Это так… так… благородно с твоей стороны! Я хочу сказать, по закону ты вовсе не…
– Да ладно тебе, Лиза! При чем тут закон? Мне на этот перстень смотреть тяжело, а тебе он, возможно, доставит радость. – Энджи кивнула Джаде, которая оценила ее игру «на большой». – Я обитаю в Уэстчестере, но на следующей неделе могу на полдня слетать к тебе. Посидим где-нибудь, выпьем, я тебе перстень отдам, а потом съездим заберем из квартиры мои вещи. Ничего ценного, уверяю тебя: там пижама любимая осталась, дневник и прочая мелочовка. Договорились?
– Конечно! – Лиза даже осипла от жадности. – Понедельник и четверг у меня полностью забиты, а в остальные дни – когда угодно.
– Вот и отлично. Я прикину и перезвоню, идет? – Она вскинула брови и скорчила гримаску подругам. – Ой, Лиза, чуть не забыла! Видишь ли, я все еще страшно зла на Рэйда, не хочу его видеть и не хочу, чтобы он узнал о нашей встрече. Обещаешь, что это останется нашей тайной?
– Само собой, – тут же ответила Лиза. Часики в ее алчном умишке уже затикали, отсчитывая секунды до момента обладания фамильным бриллиантом Уэйкфилдов.
– Спасибо. Я перезвоню. – Энджи повесила трубку. Джада вскочила со стула, Мишель последовала ее примеру, и обе устроили подруге овацию.
– Помните поговорку: «Чем женщине хуже, тем больше она тратит»? – сказала Мишель. – А у нас есть для покупок более важные причины: нужно приодеться к спектаклю в Бостоне, а также присмотреть кое-что для нашей крошки-мамы, – она улыбнулась Энджи, – и для ее маленького человечка. Не забыть бы особый прикид для шоу в Марблхеде.
Джада озабоченно сдвинула брови:
– Ты случаем в лотерею не выиграла, подруга? Если нет – нечего деньги на ветер швырять. Ради нас, во всяком случае.
Энджи кивнула:
– Ради меня уж точно не стоит. Я как-никак работаю.
– Глупости! – возмутилась Мишель. – Кто меня выручил, когда я с детьми оказалась на улице? Кто помогал, кормил-поил и утешал? Кстати, твоим ребятам, подружка, – кивнула она Джаде, – понадобится летняя одежда. Держу пари, в это время года мы найдем что-нибудь подходящее только в отделе «Все для круиза» и за сумасшедшие деньги, но тут уж ничего не поделаешь. – Она достала из сумочки кредитную карту «Виза». – Нужно успеть, пока наш лотерейный билет не потерял силу!
Подруги пробыли в «Пассаже» до самого закрытия. Мишель не только одела Энджи с ног до головы до конца беременности, но и приданое новорожденному обеспечила. Очень кстати, поскольку Энджи, как выяснилось, ничегошеньки в этом не смыслила и все порывалась набрать прелестных, но совершенно непрактичных вещичек.
– Фрэнк Руссо платит! – провозгласила Мишель. – И это самое приятное. Вот вам единственное преимущество мужчин перед собаками – некоторые мужчины обладают золотыми «Визами».
Джаду уломали купить слаксы из тончайшей кожи и слепяще-оранжевый шелковый свитерок в облипку.
– Оч-чень сексуально. – Мишель причмокнула. – Как раз подойдет для нашего представления.