Родители уставились на нее как на внезапно очумевшего оратора, но уже через миг напустили на себя виноватый вид. Ну и ладно, им не повредит!
– Я благодарна вам обоим за помощь, – чуть спокойнее продолжала она. – Без вас, боюсь, мне пришлось бы совсем не сладко. Я рада, что вы у меня есть, но мне все-таки очень грустно, потому что нет семьи. Ни у нас, ни… вообще. Семья как таковая исчезает. Одинокие люди в одиночку ужинают перед телевизором – вот что такое теперь Америка. И вы оба так живете, и меня ждало бы такое же одиночество, если бы не…
– Послушай, – встряла Натали, – по-твоему, я должна оправдываться за поведение твоего отца?
– Хочешь меня обвинить в разводе? – взвился Энтони.
– Да замолчите вы оба! – Энджи махнула рукой. – Чем грызться, лучше дослушали бы. У меня будет ребенок. Я. Жду. Ребенка! Рэйд об этом не знает и не узнает. И вообще, у него вот-вот появится новая жена. У меня мужа нет, зато будет малыш. Я хочу, чтобы у него была семья, понятно? Вы и есть его семья!
Как все странно, нелепо, чудно получилось! Представлялось совсем по-другому. Готовясь к встрече, Энджи думала, что родители будут возмущаться и кричать на нее, на деле же вышло, что она сама на них орет. На душе от этого тяжко… а почему? Наверное, ей хотелось вернуться в детство, немножко побыть любимой маленькой девочкой папы и мамы. Привыкай, дорогая, входи в родительскую роль. Через каких-нибудь четыре с половиной месяца ты сама станешь мамой, и звание это пожизненное.
Натали вскочила.
– У тебя будет ребенок?! Боже! Боже мой!
Энтони не произнес ни звука, но тоже поднялся и открыл дочери объятия. Энджи нырнула в них со вздохом облегчения. Неужели? Ни криков, ни воплей, ни стенаний насчет ее разрушенной жизни, брошенной коту под хвост учебы и несправедливости по отношению к ребенку?
– Когда срок? – выпалила Натали. – Господи, почему же ты мне сразу не рассказала?! Сколько осталось? У кого ты наблюдаешься?
Отец покрепче прижал Энджи к себе и поцеловал.
– Выходит, мне теперь нельзя наезжать на твоего бывшего?
– Сколько угодно, папуля! Рэйд не имеет к малышу никакого отношения. Только вы двое. Мне понадобится помощь, а вам, если честно, не повредит чувство семьи. – Энджи перевела взгляд с одного родителя на другого. – Звучит дико, знаю, но попытаться стоит. Будьте рядом с моим ребенком, станьте для него настоящими бабушкой и дедушкой. Разве я так уж много прошу?
Натали шагнула вперед и тоже потянулась к дочери. Энджи с улыбкой обняла ее. Пусть у них и не идеальная семья, но они родные люди, и они будут рядом.
ГЛАВА 61
Мишель даже думать было тошно о второй встрече с окружным прокурором Дугласом, но он не оставил ей выбора. К тому же доля правды – и большая – в его словах была. Оскорбительные разглагольствования Дугласа по поводу «слепых и глухих» жен попали в самое яблочко. Разве Мишель долгие годы не закрывала глаза на источники доходов Фрэнка? Разве тем самым не поощряла его преступления? Настало время искупить свою, пусть невольную, но все же вину, а потому она попросила Майкла договориться о приеме у Дугласа.
– Видишь ли, Мишель, – сказал Майкл, – у меня такое чувство, что в прошлый раз я тебя недостаточно подготовил. Он обошелся с тобой очень жестко и будет стоять на своем. Держу пари, Дуглас нас не примет, если не будет уверен, что получит серьезные – серьезные! – улики.
Мишель до сих пор никому, в том числе и Джаде, ни слова не сказала о найденных в тайнике деньгах. Сама мысль о признании приводила ее в ужас. Спрятанные в багажнике «Лексуса», проклятые бумажки грозили ей обвинением в пособничестве мужу – в случае, если их найдут копы. Если же до них доберется Фрэнк или просто-напросто автомобильный воришка, планам Джады вряд ли суждено будет исполниться. Жизнь Мишель превратилась в кошмар. Ночами она по десять раз поднималась, чтобы проверить, на месте ли машина и не залез ли кто в багажник. Чертовы деньги. Они легли на плечи Мишель немыслимо тяжким грузом, и она мечтала от них избавиться.
– У меня есть такая улика, – сказала она Майклу, не вдаваясь в детали. – Можешь смело настаивать на встрече.
Майкл кивнул:
– Хочешь о чем-то договориться с Дугласом? Я должен знать, чтобы тебя не обвели вокруг пальца.
– Я предоставлю ему доказательство вины Фрэнка и – в самом крайнем случае – соглашусь свидетельствовать в суде. За это он должен выдать мне разрешение уехать из города и округа до начала процесса. Адрес я ему сообщу, но Дуглас должен обещать сохранить его в тайне. Я требую предоставления мне полной опеки над детьми. Кроме того, я хочу сменить фамилию. И последнее – на время суда мне обязаны предоставить защиту. Все.
– Думаю, ни с одним из этих пунктов проблем не будет, – задумчиво сказал Майкл. – Опеку Дуглас гарантировать не сможет, но если твой муж…
– Мой будущий бывший муж, – поправила Мишель.
– Именно. Если Фрэнк Руссо сядет за решетку, опеку ты точно получишь. Я лично займусь твоим делом. Требования более чем скромные; откровенно говоря, от Дугласа ты могла бы получить куда больше.
Мишель замотала головой.
– Мне от него ничего не нужно, кроме безопасности детей и моей собственной.
На сей раз Дуглас был чуточку вежливее – должно быть, Майкл постарался, – но столь же надменен.
– Итак, мы снова встретились, миссис Руссо, – начал он. – Мистер Раис заверил, что сегодня вы не станете зря тратить мое время.
Мишель стиснула замок лежащей у нее на коленях сумки. Последний шанс. Если хочешь пойти на попятную, нужно сделать это сейчас. Еще минута – и ты не в силах будешь спасти отца твоих детей от тюрьмы. От напряжения у нее взмокли ладони. Почему-то подумалось о том, что никто из ее ирландских предков не имел таких тесных контактов с полицией… Ну и что это дало десяти поколениям нищих и алкоголиков?
Подняв голову, Мишель заставила себя посмотреть Дугласу прямо в глаза, пронзительно синие и холодные, как крошечные льдинки, утонувшие в толстых багровых складках. Если я спасу Фрэнка, то погублю себя и детей. Но дети ни в чем не виноваты, а Фрэнк…
– Итак, – повторил Дуглас. – Я жду, миссис Руссо.
– Я кое-что нашла, – медленно произнесла Мишель. – Кое-что… упущенное вашими подчиненными.
Скорчив недоверчивую мину, окружной прокурор почмокал мясистыми губами.
– Мы самым тщательным образом обыскали ваш дом, миссис Руссо.
– И тем не менее не нашли вот это. – Мишель вынула из сумочки сверток и положила на журнальный столик.
Майкл подался вперед:
– Наркотики? – выдохнул он.
Дуглас быстро ткнул несколько кнопок на телефоне.
– Похоже, мы получили новую улику! – прорычал он в трубку. – Немедленно сюда офицера полиции, стенографистку и кого-нибудь из судейских! – Дуглас снова взглянул на Мишель: – Что здесь? Деньги?
Мишель кивнула:
– Да, в сотенных купюрах.
– Значит, вы открывали пакет?
– Я только заглянула, но ничего не трогала на всякий случай: знаете, отпечатки пальцев и все такое. Фрэнк грозил, что обвинит меня в сообщничестве, если я вам их отдам. Я записала наш разговор на пленку.
– То есть он знает, что вы нашли деньги? Мишель снова кивнула.
– А о том, что вы решили его выдать?
– Нет.
Раздался стук, и в кабинет вошли двое мужчин в форме и женщина.
– Тащите сюда Фрэнка Руссо. Мы получили доказательства, – бросил одному из мужчин Дуглас. – Это миссис Руссо. Мне необходимо снять с нее показания. И на пленку нужно записать.
Женщина села за стол и достала из ящика какой-то аппарат. В руках у полицейского вмиг появился магнитофон, который он подключил к сети, после чего установил микрофон на столе напротив Мишель. Второй коп уже отправился исполнять приказ задержать Фрэнка. Бедный, бедный Фрэнк!
– Считаю своим долгом заявить, – подал голос Майкл, – что моя клиентка до обнаружения данной улики находилась в полном неведении относительно криминальной деятельности Фрэнка Руссо. И данную улику, и показания она предоставляет добровольно, что должно быть отмечено в протоколе. Взамен она ждет от властей неприкосновенности, разрешения на выезд из округа и обеспечения личной безопасности в случае необходимости. Окружной прокурор кивнул: