Итак, венчание есть некая малая литургия, бледное и далекое ее подобие, служимое перед браком, перед лицом вступающих в брак; и вся возможная мысль ее есть благословение и напутствование в брак. Теперь мы к нему подходим, теперь мы возьмем зерно. Это зерно нашло себе прекрасную формулу в определении К.П. Победоносцева ("Курс гражданского права"). "Побуждение к браку и цель его есть исполнение коренного требования природы, в силу коего живая и цельная личность человека ищет дополнить себя, ищет себе дополнения в такой же личности другого пола. Какое это дополнение и в чем оно состоит, - об этом не одинаковы понятия на разных степенях общественного развития. На низшей степени - это удовлетворение грубого инстинкта животной природы; на высшей - это удовлетворение согласной с разумной природой человека потребности общения всех органических, внутренних и внешних сил, дарованных человеку для развития, труда и наслаждения в жизни. Из этого неверно приискивать и ставить для брака цель специальную, как, например, деторождение, ибо брак есть цельный органический союз и идея его коренится в основном законе природы: приведении к единству и цельности раздвоенной на два пола природы человеческой. Неудивительно, поэтому, что идеал брака, очищаясь и возвышаясь в понятиях человечества, получил наконец в христианском мире значение таинства".
Автор говорит о браке - во-первых, и семье - во-вторых, т. е. как бы о солнечном ядре и его фотосфере, то их сливая, то их разделяя, и здесь, например, с первого взгляда бросается в глаза, что он называет в одном месте "грубым животным инстинктом" то самое, что в двух местах именует самым центром брака: "искание пола дополнить себя полом" и "приведение к единству и цельности раздвоенной на два пола природы человеческой". Здесь автор последует сбивчивости решительно всего существующего учения о браке. Но, в общем, философски и художественно им, конечно, хорошо схвачено солнце ядро и фотосфера брака. Брак есть гармония полов. И основан, как феномен, на вечной и неуклонной предустановленности ид сочетания: причем сочетает их рождающийся в физическом порядке позднее, но в метафизическом смысле предваряющий их младенец. Пол как космическое начало - вечен, но ребенок - еще далее, чем вечен, предвечен. Выпустить поэтому "деторождение" из брака есть то же, что выпустить тему из сочинения: она рассыпается в набор слов, а брак тоже рассыпается в набор очень слабо связанных фактов. И мы думаем, что введение бесплодия в число первых и главных причин развода есть первый камень построения семьи. Тогда все и разом поймут, без комментариев: "А, вот что такое брак! а, вот для чего он!"
Во всяком случае в приведенном определении очерчивается натура семьи, природа семьи; семья как природный и натуральный факт - и около этого-то центра и "сущности" брака К. П. Победоносцев не упоминает вовсе те два момента его, запись в церковные книги и венчание, которые, следовательно, в непременное существо брака, в определение брака, и не входят вовсе. Иначе как бы знаменитый государственный и благочестивый человек даже не назвал их?! И почему иначе сама церковь не употребляет вовсе термина "таинство венчания", а говорит во всех книгах: "таинство брака" (жизни брачной).
"Развод" и должен вытекать из этой его "сущности" как кассация... чего? - Сущности. Т. е. чего же именно? "Исполнения коренного требования природы, в силу коего живая и цельная личность человека ищет дополнить себя, ищет себе дополнения в такой же личности другого пола". Когда этого нет более, т.е. гармонизованность полов разорвана (так называемый "разъезд", да и вообще перерыв, разрыв, и притом окончательный, супружеской связи), есть что-нибудь в браке? Знаменитый законовед говорит: "Нет". "Таинство" есть ли? Конечно, его нет более в полноте состава, остались только его наружные, оформливающие, собственно юридические части, но при исчезнувшем зерне. Обратимся теперь к ритуалу венчания: слова произнесены, но есть ли вещь под ними? Никакой (если супруги разлучились). Все равно, как если бы совершающий евхаристию священник произносил слова над пустою чашею, или все равно, как если бы тело и кровь Спасителя, вино и хлеб претворившиеся, уже были все и до дна потреблены причастниками. Нет более хлеба и вина в чаше; можно ли говорить и думать и, прежде всего, может ли говорить и думать церковь, что "евхаристия еще продолжается", "еще причащение есть и совершается", когда более нет ни тела, ни крови, хотя слова священника и есть (т. е. были произнесены). Очевидно, ритуал венчания рассеивается в самый тот миг, когда супруги расторгли физическую и нравственную связанность между собою.