– Нет. Ничего не хочу, – Нинель подпёрла щёку кулаком и со слепой ненавистью уставилась на овсянку, которую ей пододвинул подавальщик. – Можно я просто буду сидеть в своей комнате и не выходить?
– То есть как? А воскресное чаепитие?
– Не хочу.
– Шопинг с сёстрами?
– Скукота.
– Милая, может быть, у тебя депрессия? Давай пригласим доктора Василевска?
– Нету у меня депрессии!
– Смотри-ка, ты повышаешь голос! Раздражительность – первый признак депрессии, – с нарастающей тревогой воскликнула Виола.
Нинель покраснела, опустила глаза, слушая, как хихикают сёстры.
К счастью, не получив ответа, Виола тут же переключилась на остальных девочек, интересуясь делами каждой. Всё-таки когда в семье много детей, в этом есть свои плюсы – родительское внимание хочешь не хочешь рассеивается, а не проецируется на одном объекте.
– Яу, детка, тебе завтра особое задание – придётся встретить нашего нового поставщика. Показать ему ферму. Создать хорошее впечатление о нашей семье. Мы надеемся, заказы увеличатся, закупочные цены возрастут, тогда в следующем году мы сможет полететь в отпуск на Цирцею!
– Я? – Глаза у Яу стремительно расширились. – Но почему я?
– Боюсь, мы с отцом будем вынуждены уехать по делам. У Марии в это время запланирован урок живописи, у Нинель депрессия, так что остаёшься только ты. Не волнуйся и не бледней так! Я уверена, ты сделаешь всё, как нужно.
Нинель собралась было возразить, что никакой депрессии у неё нет, но осеклась, сообразив, что тогда, вполне вероятно, встречать закупщика отправят её. А это ведь выходить из дому, утруждаться…
– Его зовут Эрим. Эрим Бослонцев. Вы должно быть, слышали?
Младшие тут же оживились, позабыв, о чём болтали секунду назад. Глаза разгорелись, щёки заалели.
– Это не тот ли Бослонцев, который владеет кондитерскими по всему округу? – слишком покладистым тоном спросила Мария.
– Он самый! Очень, очень приятный молодой человек. Серьёзный, воспитанный, обеспеченный. Симпатичный, – подумав, добавила мама. – Я бы гордилась таким сыном.
Мария скорчила мину, а Яу так и сидела, широко открыв испуганные глаза и практически не дыша.
– Но мама… – прошептала она из последних сил.
– Так, значит, решено. Заканчиваем завтрак и за работу!
Виола не собиралась никого слушать, сказано делать – делай. Да и как иначе, если у тебя семеро дочерей, каждая из которых так и норовит раскапризничаться?
Нинель ещё немного посмотрела на овсянку. Хотя там плавали ягоды черники и малины, но хотелось не овсянку, а пирожное, к примеру. Это упоминание о кондитерских… Разве бывают на свете места, более привлекательные, чем кондитерская? Чтобы пахло кофе и ванилью, глаза радовали цветы из радужного масляного крема, и ты стояла среди подносов, полных разнообразных вкусностей и выбирала. Жалела, что можешь съесть всего одно-два, а не сразу всё.
Перед глазами так и замелькали бисквиты, корзиночки, безе и птифуры.
Нинель даже вздохнула, когда поняла, что замечталась и на самом деле всей этой прелести вовсе не существует. А потом увидела Яу. Сестра сидела, понурившись, и её губы дрожали. Нинель быстро-быстро отвела глаза, сделала вид, будто ничего не замечает.
День пошёл своим чередом: учёба, работа, совместный обед и ужин.
К вечеру Яу совсем раскуксилась. Старшие сёстры часто собирались перед сном у Марии, обсуждали, как провели время, чем занимались, сколько работы переделали, ну и без сплетен не обходилось, конечно, хотя они старались держать себя в руках. Собрались и сегодня.
Яу была квёлая, несчастная, даже её каштановые крутые кудряшки, аккуратно собранные на макушке и украшенные ниткой жемчуга, вяло поникли. Нинель отошла от обычного своего поведения – скучающего всезнания и показного равнодушия, веселила сестру как могла, но результата достичь не сумела.
– Да что с тобой такое? – рассердилась, в конце концов, Нинель. – Зачем устраивать такую трагедию? Тебя же не в рабство продали! Ну встретишься ты с этим великолепным, прости господи, молодым человеком, ну поболтаешь немного о том о сём – что тут такого смертельного?
– Разве ты не понимаешь? – еле слышно ответила Яу. – Мама не просто так его пригласила. И меня отправила его встречать не просто так. Она хочет выдать меня за него замуж!
Нинель закатила глаза:
– Ну понятное дело, хочет. Но ты же не обязана ей подчиняться.
Голос Яу дрожал от волнения.
– Если мама что-то решила, я не смогу ей противиться. Я ей стольким обязана. Я не смогу, нет.