– С удовольствием попробую.
Потом гость поднял ладони к лацканам пиджака, легко снял его, бросил небрежно на стойку с доильным аппаратом. Шагнул к корове, примерился и, подтянув брюки вызывающе отточенным жестом, сел на скамеечку.
– Как вы говорили, нужно тянуть за соски? – спросил словно невзначай. – Нежно?
В щёки Нинель хлынула кровь. Даже если бы сильно захотела, она бы всё равно ничего не смогла ответить.
– Ах вот так!
Эрим сжал пальцы и заработал первую струйку молока. Потом вторую. Через несколько секунд он действовал так уверено, будто всю жизнь только тем и занимался, что доил коров. И когда корова, устав стоять на месте, переступила, ткнув его боком в лоб, он спокойно положил животному на бок руку и отодвинулся.
Это был разгром.
Нинель ещё пыталась спасти ситуацию. Болтала что-то нелепое о бабочках и слепнях, о витаминах и курах, но было поздно. Она почти слышала, как невозвратимо, катастрофически рушится всё, чего она хотела – отвадить Эрима от их дома.
Нельзя было бросать вызов, но кто же знал, что городской так отреагирует!
Она всей кожей чувствовала его интерес. Оставалось молиться, чтобы это было обычное любопытство.
Когда флайка гостя растворилась на горизонте, Нинель разрешила своей натянутой улыбке сползти с губ. Щёки жутко болели. Голова опухла от осознания своего провала.
Она добрела до дома, быстро пробралась в свою комнату, заставив висящие в воздухе ступеньки лестницы дрожать от прыжков, упала на кровать, отвернулась к стене и сжалась в комок.
Её ощутимо потряхивало. Проклятущая самоуверенность! Ну как, как она умудрилась всего за несколько секунд, пока длился тот её торжествующий взгляд, настолько сдать свои позиции?
Булькнул дверной звонок.
– К вам хочет войти ваша сестра Яу, – сообщила Липучка.
– Впусти.
Видеть никого не хотелось, но, если не пустить, хуже будет. Заподозрят такое, чего допускать ни в коем случае нельзя – заподозрят правду, что у неё не вышло задуманное.
– Нинель!
Яу пришла вместе с Марией. Первая уселась на прозрачный стул-желе, принимающий форму тела, выпрямилась и расширила глаза от волнения, вторая вспорхнула и присела на краешек кровати, изгибаясь, словно балерина.
– Что произошло? Он что, посмел тебя обидеть? Оскорбить?
Нинель поджала губы, с тоской смотря на желейный стул, внутри которого плавали рыбки. В детстве она обожала за ними наблюдать, а сейчас даже это не успокаивало.
– Не знаю.
Обе сестры озадачились.
– Как это не знаю? – спросила Мария. – Он сделал что-то неприличное? Отчего ты прячешься в комнате?
– Я просто устала! – соврала Нинель. И замолчала, демонстративно прикрыв глаза. Прикинуться больной всё лучше, чем пытаться беседовать на неудобную тему – давний, проверенный временем метод.
Задав ещё пару вопросов и не дождавшись вразумительных ответов, гостьи синхронно поднялись со своих мест.
– Тогда отдыхай.
Сёстры ушли, а Нинель только и оставалось, что сжимать кулаки и проклинать сегодняшний день и собственную доброту, из-за которой все беды. Пожалела Яу, в результате влипла сама. Во что? Это самое неприятное – во что не ясно.
«Во что, во что я влипла?» – думала Нинель, но не знала ответа.
Впрочем, уже к ужину она успокоилась. После долгого пережёвывания произошедшего, когда сердце замирало и каруселью повторялся тот момент, когда был потерян контроль над ситуацией, – после вдруг попустило.
«Чего это я переживаю?» – подумала Нинель, вскочила с кровати и решила выбросить городского нахала из головы. Может, она слегка опростоволосилась, но цель ведь достигнута? Яу не ходила на встречу, и господин Бослонцев не ней не женится.
К ужину и аппетит разыгрался, впрочем, Нинель никогда его отсутствием не страдала. Она уселась за стол первой и заказала все три блюда из предложенного меню.
Когда родители пришли, тарелки Нинель практически опустели. Но она не насытилась, мечтала о десерте, потому не сразу расслышала, о чём шёл разговор. Вернее, вначале услышала, что мама сделала ей замечание – мол, воспитанной девушке не следует поглощать пищу в таких количествах, пропустила мимо ушей и снова услышала фразу, только когда в ней прозвучало имя.
Эрим.
Кусочек модифицированного брокколи в виде розочки застрял в горле, будто у него были самые натуральные шипы.
– Так что к ужину оденьтесь прилично. – Мама придирчиво оглядела всех дочерей, и только вид Марии вызвал у неё улыбку умиления. – Кроме тебя, милая, ты всегда выглядишь превосходно.