— «Бы» да «бы»! — передразнил Олег. — Все это, Лень, одна фантазия. А нам нужно придумать что-то реальное, практическое.
— Поесть бы надо, Олег, — робко намекнул Ленька. — В животе урчит.
— Потерпи, успеем! — Олег посмотрел в ту сторону, куда уходила плотина. — Знаешь что? Поедем в обход. Должен же быть конец этой преграде. Может, там окажется низкий берег, и мы свободно перебазируемся на ту сторону.
Ленька согласился, но неохотно. Просто не хотел вступать с капитаном в пререкания. Олег окунул в воду весла, и они поплыли.
Плотина изгибалась все больше и, постепенно снижаясь, вскоре сровнялась с пологим берегом. Олег и Ленька, а следом за ними и Черныш вышли на песок и вытащили лодку. Сторожем оставили Черныша. Песик ни за что не хотел один оставаться возле «Нырка», пришлось его привязать за шнур. Вприпрыжку друзья понеслись к тому берегу, который находился за плотиной. Выскочили на шоссе — насыпь высокая. Отсюда хорошо были видны спускавшиеся от плотины четыре водосточные трубы, здание гидростанции с высокими, ярко освещенными окнами, убегающие в степь стальные фермы с высоковольтными проводами, извилистое русло Егорлыка в обрывистых, из красной глины, берегах. Ребята оглянулись, осмотрелись. У капитана глазомер точный. Отвечая на Ленькин немой вопрос, Олег сказал:
— Далековато! Километра полтора, не меньше. И еще надо принять во внимание это дорожное полотно.
В знак согласия Ленька закрыл глаза. О чем еще говорить? Без слов все понятно. С понурыми головами вернулись к лодке. Черныш так прыгал от радости, что запутался в шнуре. Сели на песок и хотели обдумать, что делать и как быть. В помрачневшем небе, как раз над морем, грозно, как бы предостерегая, затрещал гром. Тяжелые капли ударялись о лодку, часто клевали воду, конопатили песок, отчего он вспыхивал серым дымком.
Не сговариваясь, Олег и Ленька разом приподняли лодку и, натужась, перевернули ее. Отыскали камень и подложили его под нос «Нырка». Получилось, в общем, неплохое укрытие. Правда, просвет между землей и бортом лодки был узкий, ребятам пришлось пролезать на животах. Черныш же прошел под лодку свободно, даже не нагибая голову. Только они спрятались сами и втащили мешок с харчами и вещи, полил такой дождь, что песок вокруг раскис и почернел.
Гроза, ливень, молнии, так и крестившие небо, как бы сгустили сумерки. Быстро потемнело. Наступила вторая ночь вдали от Грушовки, и какая это была ночь! Дождь с мелким градом навалился на лодку и шумел так, как шумит водопад в горах, — тягуче, непрерывно, со стоном.
Олег и Ленька лежали на животах. Так удобнее. Можно и смотреть и отдыхать. На лицо попадали брызги. Дождевая вода холодная. В узкий просвет было видно зарево, оно вставало из-за плотины. Это огни на гидростанции. Там и светло, и сухо, и никакой дождь не страшен. Вокруг же «Нырка» кромешная тьма да грохот воды. Кажется, не только бушевал ливень, а поднялось, забурлило водохранилище, и вот-вот волны подхватят и унесут опрокинутую лодку. В те мгновения, когда молния гуляла по небу и рвала тьму, ребята видели и горбатую спину плотины, и гладь чернильно-синей воды. Она вспыхивала и загоралась.
Мысленно Ленька проклинал тот час, когда они покинули Грушовку. Подумать только, серьезные ребята, а устроили такую детскую игру: сели в лодку и понеслись! «Ну, пусть Олег, — думал Ленька, подперев щеку кулаком и глядя во тьму. — Олег без этих причуд не может — характер. Его всегда тянет куда-то под облака. А как же я решился на это? Ведь я комсомолец, и мне просто стыдно быть таким легкомысленным и безрассудным».
Можно было ехать в Сухую Буйволу и на машине. Кому нужно это показное геройство? Да никому. От него ни пользы, ни прибыли. Эх, были бы сейчас в Грушовке — милое дело! Спи себе спокойно под навесом. Так нет, уплыли, и теперь сиди под этим «Нырком», как в пещере! А если всю ночь будет свирепствовать ливень? Смоет лодку. Да еще и неизвестно, что будет завтра: удастся ли переправить «Нырок» на ту сторону плотины?
— Ну, что, Лень, пригорюнился? — спросил Олег. — Страшновато? А я люблю, когда вокруг бушует.
— Не страшно, Олег, а горько.
— Уже и загорчило? Быстро! Небось жалеешь, что уплыли?
— И жалею, — сознался Ленька. — Послушался тебя.
— Эх ты, герой! Опять ноешь? Вот и конец твоей выдержке. Сдался!
— При чем тут моя выдержка? Разве ты сам не убедился, что вся эта затея никому не нужна? Нельзя же, Олег, геройствовать так, ради какой-то прихоти.
— Что мелешь? Какая прихоть? Нас же на важное дело командировали! Как же ты, Лень, этого не понимаешь? А еще комсомолец!