— Это и есть правда, — сказал погонщик, не глядя на Олега. — Да и спокойнее ходят, когда незрячие. А то остановится и разглядывает…
От колеса тянулись стальные, до жаркого блеска натертые канаты с деревянными бадьями-кадками. Ослики семенили ножками, и одна бадья опускалась в колодец, а другая выползала наверх; ослики поворачивались в обратную сторону, и снова одна бадья ползла вверх, а другая опускалась вниз. Колесо-карусель давно не видело ни дегтя, ни мазута и до того голосило, что звенело в ушах. Писк был душераздирающий.
Там, у Охрименки, быки подгибают ноги и пятятся назад, а тут — плачущее колесо и под ним эти игрушечные ослики с завязанными глазами. «Почему нет моторов? Почему?» — хотелось Олегу крикнуть, да так, чтобы смолкло колесо и остановились ослики. Ведь с моторами как просто и удобно — это теперь все знают. Нажал кнопку — и готово, вода забила фонтаном! Неужели этого не понимают ни Илья Васильевич, ни дядя Гриша, ни этот кудлатый старик погонщик? И именно здесь, в сухобуйволинской степи, где так нужна для овец вода, как же можно обходиться без моторов?
Олег посмотрел на Илью Васильевича и хотел сказать ему об этом, но постеснялся. Кто его знает, может, это только Олегу непонятно, человек он здесь новый, а всем сухобуйволинцам понятно. Промолчал. Вынул тетрадку, карандаш и записал: «Колодцы без моторов. Как быть?» Это была его первая запись в степи.
В жаркой дымке скрылся колодец. Олег перестал о нем думать. Теперь его волновала новизна ощущений. Ему не верилось, что он находится в этой бескрайней степи, шагает рядом с Ильей Васильевичем и так же, как настоящий чабан, положил ярлыгу на плечо. Да неужто это Олег Гребенков? Трудно поверить. В эту минуту и мать родная не узнала бы его. Новая работа казалась Олегу легкой и увлекательной. Какая же это работа и что в ней особенного? Положил ярлыгу на плечо и гуляй себе, как на прогулке. А дед Евсей говорил — трудно. И ничуточки.
Следом, попасом, идет сакман. Изредка послышится тревожный голосок ягненка, и снова тишина, нарушаемая только птичьими песнями. Хорошо! Олегу нравится. Ему весело, и он, желая угодить Илье Васильевичу, частенько поглядывает назад, смотрит, как пасутся овцы, не разбрелись ли, не отстали ли ягнята.
— Чего оглядываешься? — спросил Илья Васильевич. — Приучайся отару видеть спиной.
Спиной видеть отару! Или Олег ослышался? Нет. Кажется, об этом ему говорил и дед Евсей. Олег смущенно улыбнулся, удивленно посмотрел на Снегового и спросил:
— Как вы сказали? Спиной?.. Это как же?
— Очень просто, — ответил Илья Васильевич. — Прислушайся. Что ты слышишь? Ничего? Плохо, слух не натренирован. А я слышу, как похрустывает трава. Значит, овцы идут кучно и пасутся дружно. Вот так я их и вижу. Эх ты, чабан! Ну ничего, приучишься — и услышишь.
Олег отстал от Снегового, присел, будто подвязывая чобуры, и занес в тетрадку: «Удивительная вещь, спиной надо видеть отару. Хруст травы. Надо это раскусить».
— Олег, что записываешь? — спросил Илья Васильевич.
— Как трава хрустит.
— Ты разве слышал?
— С ваших слов.
— Ты вот что, парень, — предупредил Илья Васильевич, — от меня не прячься и записывай в тетрадку при мне. Понял? Да сперва клички моих собак запиши. Непременно запиши и запомни. И вообще тебе надо с собаками подружиться. — Он свистнул и позвал: — Эй, Белый! Сюда!
Четыре пса с шумом подлетели к Снеговому. Они стояли и смотрели на него умными, острыми глазами, совершенно не замечая Олега.
— Этот белый великан так и зовется — Белый, — пояснил Илья Васильевич. — Его легко запомнить. Он у них вожак, старшой на псарне. Дисциплина у собак железная — вожаку подчиняются во всем. Не тронет вожак — ни один даже не залает. Если б я позвал другого, не Белого, собаки и с места не сдвинулись бы. Этот, с отрезанными ушами, — Бой. Стремительный в беге пес. Двух волков настиг и обоим глотки перехватил, как ножом. Этот, чепрачной масти, его брат — Беркут. Натура спокойная, обладает великолепной выдержкой и терпением. Золото, а не пес. А это Сокол. Походка у него и вообще осанка соколиные. Но лентяй, лишнего шага зря не сделает. Ну, а теперь, Олег, познакомься. С ними тебе жить и работать. Собаки — это, ты знаешь, наши первые помощники.
— А как с ними знакомиться? — бледнея, спросил Олег.
— Подойди, погладь, приласкай… Боишься?
— Малость страшновато, — сознался Олег. — Еще укусят.
— Главное — смелее. Собаки любят людей смелых.
Легко сказать — смелее! Перед тобой сидят мордастые, со страшными пастями звери, а ты — смелее!
Но делать было нечего, и Олег пошел. Никто, конечно, не знал, сколько усилий стоило ему сдвинуть с места ноги. Они точно приросли, но Олег все превозмог. Он даже и виду не подал, что ему страшно. Смело подошел к Белому, обнял его могучую шею, затем похлопал легко, дружески по спине Беркута, погладил Боя и Сокола. Собаки замахали хвостами, и теперь их глаза были не злые.