— Молодец, Олег! — сказал Илья Васильевич. — Сила воли у тебя есть.
— Я ее, дядя Илья, давненько тренирую, — сказал Олег, вытирая со лба холодный пот. — И вообще люблю собак.
— Это хорошо.
Собаки ушли к овцам. Овцы теперь были близко, они торопили чабанов, и Олег, не оглядываясь, тоже услышал сочный хруст травы. Хорошо пасутся овцы, к вечеру еще воды захотят… И тут ему снова пришли в голову сухобуйволинские колодцы, и он спросил:
— Дядя Илья, а почему воду достают допотопными бадьями?
— Чем же ее еще доставать?
— Ну, моторами, насосами гнать. Какое было бы удобство!
— Ты скажи своему дяде Григорию Афанасьевичу. Он тут главарь.
— И скажу! — смело отвечал Олег. — Овец много, и какие овцы, а техники никакой.
— Олежка! Да ты мне нравишься, честное слово! — искренне обрадовался Илья Васильевич. — Просто молодцом парень! По-хозяйски на жизнь смотришь, вот что меня радует.
Глава XXIV
У костра
Так и пошли, побежали день за днем, точно наперегонки. К ночи, нагулявшись вдоволь, Олег засыпал еще до того, как влезал в курень. Коротки летние ночи, а в юности сон сладок. Только-только приложил щеку к пахучей траве, а Илья Васильевич уже говорит, что пора вставать.
Олег и дома не любил нежиться в постели. Здесь, в курене, он вскакивал как по сигналу тревоги, умывался, чтобы сразу же окончательно избавиться от сна, брал ярлыгу и уходил к сакману. Степь встречала его серебром росы и прохладой, и каждое утро она казалась ему все просторнее.
Однажды перед вечером, когда Олег хотел развести костер, Илья Васильевич взял ярлыгу, осмотрел ее, попробовал, крепко ли сидит на конце крюк, которым ловят овец за ногу, и спросил:
— Ну, чабан, овцу этой штуковиной изловишь?
— Не пробовал, но смогу, — уверенно ответил Олег. — Что ж тут хитрого? Какую изловить?
— Давай для начала не овцу, а ягненка. — Илья Васильевич прищурил оба глаза. — Вон бери того, что возле матери траву пощипывает.
— Можно! Зараз мы его подцепим!
Олег, высоко подняв ярлыгу, хотел вмиг поймать ягненка — и промахнулся. Овцы шарахнулись во все стороны, смешались, и Олег потерял даже из виду того ягненка, который ему был нужен.
Илья Васильевич наблюдал и посмеивался.
Олег злился, лицо и шея его сделались красными. Теперь он решил пойти на хитрость и подобраться незаметно. Ягненок же оказался дошлым. Он все видел и не подпускал к себе Олега. Измучился Олег, но все же с большим трудом ему удалось схватить свою жертву, а удержать не смог — выскользнула нога, и ягненок убежал.
— Эх ты, чабан! — с упреком сказал Илья Васильевич. — Только стадо распугал. Да и ягненка ты ловил совсем другого.
— Они же все одинаковые! — пробовал оправдаться Олег.
— Это тебе только кажется. Практики нету у тебя, Олег, вот в чем тут дело. — Илья Васильевич взял ярлыгу. — Погляди, как это делается, поучись. Ты идешь вот так, следом за отарой, идешь спокойно, будто тебя ничто не интересует. Овцы все это видят, и они тоже спокойны. Ты тем же безразличным манером подходишь все ближе и ближе, не размахиваешь, а протягиваешь ярлыгу и берешь, как рукой. Вот и вся премудрость!
Ягненок очутился у ног Ильи Васильевича. Он взял его на руки, приласкал, а Олег стоял понуря голову. От стыда он готов был провалиться сквозь землю.
— Ну ничего! — сказал Илья Васильевич, пустив в стадо ягненка. — Жизнь — это наука. Поживешь — и научишься. Так что не расстраивайся и разводи костер. Скоро начнет вечереть.
Костер пахнет кизяковым дымом, горит скудно, то тлеет и сизым дымком курчавится по траве, то вскидывает крохотные язычки пламени. Костром занялся Олег, а Илья Васильевич раскинул бурку, лег на спину и заложил руки за голову. Он смотрел в светлое, с редкими звездами небо. Молодой месяц увеличился, и ночь казалась не такой темной.
— Нагорит жар, — сказал Илья Васильевич, глядя в небо, — положи картошку. Отличная у нас будет вечеря.
И умолк. Олег порылся в сумке, вынул с десяток картофелин и снова стал дуть на костер.
— Эх, сколько раз, бывало, вот так же, как зараз, лежишь среди степи, а в голове бродят всякие думки, — мечтательно, будто сам с собой, говорил Илья Васильевич. — Вокруг тебя блестит трава, поют птицы, посвистывают суслики, звенят сверчки, и никому нет никакого дела до моих думок… Красиво так жить, Олег! Ты один, над тобой вот темное небо, звезды, и чего только не лезет в голову! И уже ты не лежишь, а путешествуешь. Разные города и страны видишь…