«Ох и врун! — думал Ленька, глядя на свои ноги. — Разве я тебя просил? Сам взял да и выстрелил…» Хотел Ленька сказать деду Евсею всю правду, но промолчал. Не стал выдавать Андрейку.
А Андрейка уже присел к деду Евсею и ласково говорил:
— Дедусь, а вы это где всю ночь шатались? На охоте? Так не видно что-то дичи.
— Не спится, вот и хожу.
Старик был не в духе, отвечал нехотя. Привалился спиной к куреню, подставляя свое заросшее бородой маленькое лицо синему свету луны. Долго так сидел, зажмурив глаза. Потом сказал сам себе или ребятам:
— Днем, чертяка, не заявляется. Думал, ночью подстерегу, увижу. Сидел в терновнике, ждал, ждал — нету. Видно, нюхом чует человека.
— А волчата целые? — спросил Андрейка, сразу поняв, где был дед Евсей.
— Лежат… Куда им деваться!
— Волчица не приходит, а как волчата живут? — спросил Ленька. — Могут же поиздыхать от голода.
— Они живучие, — поспешил ответить Андрейка. — Это же волки!
Старик вынул кисет, Андрейка протянул руку.
— Куда тянешься? Чтоб на моих глазах не дымил! Дымильщик какой нашелся! — Дед Евсей хмурил клочковатые брови. — Разбаловался без батька и без матери.
— Да что вы, дедусь! — протянул Андрейка. — Я и не собирался курить. Это я так руку поднял, нечаянно.
— Волчица хитрее человека, — продолжал дед Евсей, сворачивая цигарку и не слушая Андрейку. — К своим детишкам она, конешно, захаживает — быть того не может, чтобы она их оставила на произвол судьбы. Иначе — ты, Лень, верно подметил — те малые зверята могут без волчиного молока сгинуть. Но в том-то и весь фокус, что волчица приходит кормить детишек, а мы ее узреть не можем. И я знаю, почему не узрим. В Суркульском яру стелется шубой такой терновник и растет такая трава, что никакой видимости для человека нету. А волчица сквозь эту заросль идет свободно. — Дед хмурился, молчал. — Ну, я ее все одно выслежу и прикончу. Она от меня не уйдет. — И к Андрейке строго: — Смотри, Андрюха, не ходи, не пугай волчицу. А то испортишь всю мою обедню.
— Да что вы, Евсей Егорович! — взмолился Андрейка. — Чтоб я посмел туда ходить! Да ни в жизнь! Вот как с вами ходили, с тех пор позабыл туда и дорогу.
Дед Евсей утвердительно кивал головой, верил. Он отдохнул, покурил и, перекинув ружье на плечо, ушел в кошару. Андрейка и Ленька молча проводили его взглядом, забрались в курень и улеглись. Ленька не мог уснуть. Ворочался, не спал и Андрейка. Ленька видел узкий просвет дверей, залитый сумеречным светом, слышал, как вздыхают овцы в базку. Думал об Андрейке. Как же не похож он на Олега! Андрейка за эти дни не раз удивлял Леньку, а особенно сегодня. Как можно так беззастенчиво врать не просто старому человеку, а родному дедушке! Леньку до того взяло зло, что он не утерпел, толкнул Андрейку в бок и сказал:
— Не могу понять, зачем ты говорил неправду.
— Какую? — искренне удивился Андрейка. — Что-то не припомню.
— Не прикидывайся дурачком! Разве я просил тебя стрелять? Да и насчет волчьего гнезда. Ты же завтра туда собираешься.
— А-а, вот ты о чем! — перебил Андрейка. — Верно, говорил.
— Нехорошо. Ведь старый же человек… И вообще.
— Чудной ты, Леня! — тихонько смеясь, сказал Андрейка. — Дед Евсей караулит волчицу, он хочет, чтобы туда никто не ходил. И то, что я ему сказал, есть для него наилучшая правда. — Андрейка привстал, опершись на локоть. — А ты, праведник, чего захотел? Чтобы сказал: дедушка, родненький, так и так, мы с Ленькой решили завтра пойти в волчье кубло, посадить в мешок волчат и отнести их в Сухую Буйволу? Так ты хотел? Ну, чего притих?
— Я, Андрей, одно знаю, — тихо отвечал Ленька, — говорить неправду нельзя. Это же какой стыд? И если ты не перестанешь этим заниматься, я уйду от тебя, не буду с тобой пасти овец.
Андрейка молчал, сопел. Дошла ли до него угроза Леньки, трудно было сказать.
Утром, наскоро перекусив хлеба и кислого молока, Андрейка зарядил картечью пистолет, взял мешок и сказал Леньке, что после водопоя сакман надо постепенно направлять поближе к Суркульскому яру. Он хотел покончить с волчатами пораньше, чтобы можно было успеть отнести их в Сухую Буйволу и засветло вернуться. Но помешал Григорий. Он привез на мотоцикле зоотехника. Почти полдня ушло на осмотр ягнят. «И чего он под хвосты им заглядывает? — думал Андрейка о зоотехнике. — Они у меня все чистенькие, первый сорт. Только зря время теряет…»
Григорий и зоотехник наконец уехали. Можно было бы продвигаться к Суркульскому яру. Но тут, как на грех, пришла Марфутка и принесла обед. Ели молча. Андрейка раздумывал над тем, как же быть. Начинать дело при Марфутке он не решался, побаивался: разве она умеет хранить тайну! А Марфутка не уходила. Она весело болтала с Ленькой, даже мешала ему есть.