Без Олега завтракать Ленька не стал. Они сели на влажную траву.
— Ты чего такая?
— Так, — ответила она тихо. — Через неделю, Леша, начнется кочевка.
— Знаю. Я хотел остаться с чабанами, а Олег ни за что. Мы с ним поедем учиться в техникум.
— И опустеет кошара… Не будет сакманов, разорят этот курень, стоянку… Кому я принесу завтрак?
— Это верно.
— Все уедут… Как же мы, Леша?
Как? Ленька не знал. Виновато улыбнулся. Он об этом уже думал, а только придумать ничего не мог и молчал. Не знал, что сказать. Наклонил лобастую голову, светлая челка свалилась на брови, затуманила глаза. Он хорошо понимал: ему было жалко расставаться и с Марфуткой, и с этой полюбившейся ему степной жизнью.
— Марфутка, знаешь что? — Ленька поднял голову, пригладил чуб. — Ты поедешь с нами! Согласна? Как — куда? В Грушовку, в техникум! Нет, ты не смейся, я это серьезно. Скажу тебе правду, еще там, в Грушовке, мне не очень хотелось идти в техникум, а теперь хочу, И если ты согласна… Согласна, а? Мы окончим техникум и втроем вернемся в Сухую Буйволу. Ну, чего ты молчишь? Согласна?
— Если с тобой, Леша, — ответила Марфутка, краснея и растирая коленку, — то согласна… Только как же наши? Отпустят ли?
— Уговорим! — решительно заявил Ленька. — Мы с Олегом попросим и твою маму и дядю Гришу.
Не глядя на Леньку, Марфутка развязала кошелку и сказала:
— Ешь! А то все остынет… Ешь!
— Да вот и Олег! — крикнул Ленька. — Едут! Ты знаешь, они волков везут! Вот чудеса!
Из Суркульского яра выкатилась арба с бочонком, а в упряжке шли знакомые нам рыжие быки.
Глава XXXI
Все уехали…
У низенького столика, опустив широкие плечи, сидел Григорий Корчнов. Он только что примчался на мотоцикле из Сухой Буйволы и теперь что-то писал. Был злой, неразговорчивый. Таким дядя Гриша не нравился Олегу и Леньке. Они примостились на лавке, и вид у них был унылый. Причин для веселья не было. Завтра чабаны уйдут в степь, на зимние пастбища, а Олег и Ленька отправятся в Грушовку.
И еще их огорчало то, что Григорий был не в духе и точно не замечал ребят. Пришел дед Евсей, с ним он разговаривал, а на Олега и Леньку даже не посмотрел. Арбич подробно доложил, что у него готово в дорогу и что не готово. Дядя Гриша кивал головой, а Олег и Ленька для него точно и не существовали.
— Соли, Евсей Егорович, возьмите побольше, — наказывал он. — С запасцем.
Дед Евсей сказал, что солью запасется, и ушел. Ребята думали, что вот сейчас Григорий обратит внимание на них. Нет, не обратил!
Пришел чабан Охрименко и, вытирая рукавом пот со лба, сказал:
— Афанасьич, ну, все! Разъехались мои питомцы во все концы! Сегодня отправил последних.
— Куда?
— Далеко, аж под Астрахань. В племсовхоз. Вот накладные.
— Ну, Охрименко, теперь принимай новых питомцев. — Григорий покручивал ус и смотрел на накладную. — Или, может, хочешь взять отару ярочек?
— Нет, давай баранчиков. По привычке. Который год я за ними смотрю.
— И еще насчет третьяка. Рекомендую одного паренька.
— Кого?
— Андрея Чухнова.
— Паренек-то ничего, только самонравный.
— Это в нем есть, — согласился Григорий. — Но чабан, скажу тебе, отменный. Бери, не пожалеешь.
— А этих молодцов, — Охрименко кивнул на Олега и Леньку, — не дашь?
— Охотно откомандировал бы их к тебе, — сказал Григорий, — но они уезжают на учебу в животноводческий техникум. Специалистами будут. А вот и Андрей Чухнов!
Андрейка стоял на пороге… На загорелом лице сияла улыбка.
— Согласен ко мне в третьяки? — спросил Охрименко.
— Мне все равно, — с достоинством ответил Андрейка. — Лишь бы к овцам.
— Только смотри у меня, без вольностей! — предупредил Охрименко. — А теперь иди, бери молодняк и веди в степь. А то шуму от них тут много. Музыка!
За окном — плач ягнят. Собственно, это уже не ягнята, но еще и не овцы. Их отлучили от матерей, и они орали что есть мочи. Из молодняка собрали две отары: в одной ярочки, в другой бараны с еще только начавшими отрастать молодыми рогами. Подавали голоса и матери, и в кошаре стояла такая разноголосая перекличка, что звенело в ушах.
После того как молодняк был угнан на пастбища, во дворе стало тише; лишь изредка жалобно блеяли овцы-матери. Олег и Ленька все так же терпеливо сидели и поглядывали в окно. Вот где нужна была выдержка, железная терпеливость. Смотрели и видели походный вагон. Он стоял посреди двора, и на крыше у него блестела антенна. Возле вагона хлопотал дед Евсей. Тут же стояли две арбы с бочками и одна с мелко нарубленными дровами. Илья Васильевич Снеговой вынес медный котел и уложил его на арбу рядом с дровами. Собаки разбрелись по двору, лежали и сидели, скучно им было без дела.