Обращает на себя внимание соотношение служебных рангов этих двух людей. Федот Алексеев целовальник. Это чиновный ранг, возвышающий его над другими. Как подчеркивает М.И. Белов, по существовавшим тогда правилам, торговец, отправлявшийся в поход, становился целовальником, то есть таможенным чиновником, в ведении которого находился сбор пошлин с заготовленной пушнины и другие денежные операции. А Семен Дежнев лишь рядовой казак, на которого возложены сбор ясака и, вероятно, военная охрана экспедиции, помощь ее начальнику. Экспедиция снаряжается за счет участвующих в ней промышленных людей, причем основную долю вносит Федот. По-видимому, небольшую долю участия в снаряжении экспедиции берет на себя и Семен Дежнев. Он правительственное должностное лицо при руководителе. Как состоящий на военной службе, он помощник главы экспедиции по военным делам, второе лицо.
В.Ю. Визе приводит убедительные доводы того, что царским властям было выгодно приписывать роль руководителя похода правительственному должностному лицу, а не частному. Отсюда и рождалась легенда о главенствующей роли Дежнева, а не Алексеева. На это еще обращал внимание Ю.М. Шокальский: «В качестве представителя правительственной власти, Дежнев был главным начальником экспедиции». Не находим никаких прямых или косвенных указании на то, что экспедиция выходила в море под его, а не Алексеева началом, ни в челобитных самого Дежнева, ни в его отписках.
Все эти доводы, которые мы приводили выше, заставляют нас присоединиться к убежденному мнению тех исследователей, которые видели в роли организатора и руководителя экспедиции Федота Алексеева
Судьбе было угодно, чтобы довел до конца героический поход и оповестил потомков о подвиге мореплавателей Семен Дежнев, а не Федот Алексеев. И поэтому славное имя Семена Ивановича по праву вошло в историю привлекло многих исследователей, оказалось увековеченным на географической карте наряду с именами Хабарова, Атласова, Пояркова и других землепроходцев.
Но не будем забывать и его сподвижника Алексеева, инициатора и организатора похода. Исследователи выражают чувство горечи по поводу того, что имя Холмогорца не то чтобы забыто совсем, но известно более узкому кругу читателей и никак не запечатлено на карте.
Открытие восточной оконечности Азии и пролива, отделяющего Азиатский материк от Американского, — это и его заслуга. После того, как буря отнесла коч Федота Алексеева на юг от анадырского устья, а он сам вскоре погиб, Семен Дежнев принял начальство над остатками экспедиционного отряда. Ему принадлежит слава первооткрывателя Анадыри. Уже одного этот было бы достаточно, чтобы его имя вошло в историю географических открытии. Дальнейший его путь полный лишений и героических подвигов, был связан с новыми открытиями. Дежнев оставил документальные свидетельства о славной экспедиции, которые дошли до нас Он лично информировал правительство в лице руководителей Сибирского приказа о восточной эпопее участником которой довелось ему быть. В последние голы жизни он совершил две долгих поездки из Восточной Сибири в Москву, а между этими поездками продолжал нести службу в отдаленных частях Якутии.
Летом 1647 года экспедиция в составе четырех кочей вышла из устья Колымы в Студеное море и взяла курс на восток. Ледовая обстановка на море в этом году оказалась исключительно неблагоприятной Плавучие льды затрудняли поход. Их становилось все больше и больше на пути кочей. Наконец мореплаватели встретили сплошную массу непроходимых льдов, переходивших на горизонте в нагромождения торосов. Дальний путь на восток был закрыт. Алексеев и Дежнев приняли решение повернуть обратно, проклиная негостеприимную Арктику.
Неудача не остановила неутомимых первопроходцев. Зазимовали мореплаватели на Колыме, стараясь более тщательно подготовиться к выходу в море будущим летом. Подготовкой экспедиции к новому походу занимался Федот Алексеев. Увеличение числа ее участников заставило Холмогорца вложить в организацию дела новые средства. А Семен Дежнев зимой 1647/48 года промышлял на верхней Колыме «для ради великие своея ножа», то есть из-за того, что испытывал большую нужду. Об этом мы узнаем из двух неизвестных ранее челобитных, обнаруженных Б.П. Полевым в ЦГАДА. В целом эти челобитные касаются малоинтересного частного дела — тяжбы С.И. Дежнева и красноярского казака Михаила Семенова Глазуна из-за заклада. Дежнев обратился к колымскому приказчику Второму Гаврилову с жалобой на Глазуна, не возвращавшему заклада! Но из челобитных мы узнаем, что Семен Иванович, не надеясь на участие в повторном походе, собирался возвращаться в Якутск и передать тяжбу на суд воеводы. Лишь в последний момент Дежнев отказался от этого намерения и решил участвовать в новом плавании на восток. Мы видим, что в период подготовки он был еще на промысле.
К экспедиции присоединялись все новые и новые участники — торговые и промышленные люди со своими покручениками. В конце июня 1648 года в плавание выходило уже не четыре, а шесть кочей. Караван судов выходил не из Нижнеколымска, как до недавнего времени было принято считать, а из Среднеколымского зимовья, служившего базой экспедиции и местом ярмарочных торгов. Дата выхода в плавание известна — 20 июня. Обычно морская навигация начинается на месяц позже. Поэтому вышеуказанная дата вряд ли могла относиться к Нижнеколымску. От Среднеколымского зимовья до устья Колымы предстояло пройти около шестисот километров, да при господствующих здесь ветрах. Вероятно, кочи сделали остановку в Нижнеколымском зимовье. Так что в Студеное море мореплаватели выходили не раньше середины июля, как раз в начало морской навигации.
Где-то в районе колымского устья к экспедиции присоединился на своем коче беглый казак Герасим Анкудинов (Анкидинов) с ватагой из тридцати человек. Он принадлежал к числу тех непокорных лихих людей, бунтарский дух которых никак не мог смириться с произволом воевод и их подручных. Это могли быть и обиженные служилые люди, и задавленные долговой кабалой покрученики, и просто отчаянные головы, провинившиеся перед законом. Из таких-то беглых и сколотил ватагу сообщников Анкудинов, начав самостоятельный промысел на удаленных от Лены реках, а порой не брезгуя и разбоем. За год до выхода экспедиции Алексеева — Дежнева в море анкудиновская ватага ограбила служилых и промышленных людей в Нижнеиндигирском зимовье. Потерпевшие подали на имя царя «изветную» челобитную, но она не возымела никакого действия. Всякая попытка властей вести борьбу с такими разбойными ватагами оказывалась малоэффективной. Ватаги терялись в лесах и тундре необъятной Восточной Сибири, словно иголка в стоге сена. Бывало, что беглые после долгих скитании и приключений возвращались на государеву службу. Испытывая постоянный недостаток в служилых людях, власти готовы были сквозь пальцы посмотреть на их прежние прегрешения — лишь бы служили.
Не следует переоценивать личность Герасима Анкудинова как носителя целенаправленного протеста. Скорее это был по своему духу бунтарь, разбойный атаман типичный для своего времени. Из документов Якутской приказной избы видно, что анкудиновцы грабили как богатых промышленников и купцов, так и рядовых казаков и вызвали своими действиями поток жалоб в воеводскую канцелярию. Жалобщики неизменно называли Анкудинова «вором».
И вот Герасим Анкудинов, отчаянная голова совершивший немало прегрешений перед законом, пожелал стать участником экспедиции Федота Алексеева — Семена Дежнева. Этим самым он как бы заявлял от имени своего и своих сообщников о готовности покончить с прежним разбойным образом жизни и вернуться на государеву службу. Более того, атаман пытался связывать свое решение с некоторыми условиями. Он обратился к колымскому приказному Второму Гаврилову назначить его в экспедицию на место Дежнева, снабдив соответствующей наказной памятью. Честолюбивый Герасим Анкудинов, руководствуясь своими корыстными побуждениями, стремился стать представителем власти при Федоте Алексееве, его правой рукой.
Второй Гаврилов отказался удовлетворить эту дерзкую просьбу беглого казака и подтвердил права и полномочия Дежнева, которому имел более оснований доверять «В нынешнем во 156 (1648) году тот же Семейко Дежнев бил челом государю… на ту новую реку Анадырь ис прибыли государю — явил с той новой реки с ыноземцев семь сорок пять соболей. И с того Семейку по той челобитной на новую реку Анадырь с Ковыми реки отпустил и наказ ему, Семейке, вместе с Федотом Алексеевым, торговым человеком, дал».