Она стала известна выдающемуся русскому путешественнику и исследователю Камчатки Степану Петровичу Крашенинникову (1711–1755). В своем капитальном труде «Описание земли Камчатской» Крашенинников пишет: «Но кто первый из русских людей был на Камчатке, о том я не имею достоверных сведений и лишь знаю, что молва приписывает это торговому человеку Федоту Алексееву, по имени которого впадающая в р. Камчатку речка Никуля называется Федотовщиной. Рассказывают, будто бы Алексеев, отправившись на семи кочах по Ледовитому океану из устья р. Ковымы, во время бури был заброшен со своим кочем на Камчатку, где перезимовав, на другое лето обогнул Курильскую Лопатку и дошел морем до Тигеля, где тамошними коряками был убит зимою со всеми товарищами. При этом рассказывают, что к убийству сами дали повод, когда один из них другого зарезал, ибо коряки, считавшие людей, владеющих огнестрельным оружием, бессмертными, видя, что они умирать могут, не захотели жить со страшными соседями и всех их перебили».
Однако приводя подобную версию, Крашенинников считает ее сомнительной. В ее правдивости сомневаются и последующие исследователи, поскольку подобная легендарная история в своей основе абсолютно противоречит заслуживающей доверия отписке Дежнева воеводе Ивану Акинфову. В отписке речь шла о том, что в 1654 году Семён Дежнев во время одного из походов и столкновений с коряками у анадырского устья «отгромили у коряков якутскую бабу Федота Алексеева». Речь шла об отбитой у коряков спутнице Федота, отправившейся с ним в плавание. Освобожденная из коряцкого плена якутка поведала, очевидно, правдивую историю о судьбе мужа и его спутников. «И та баба сказывала, что де Федот и служилой человек Герасим (Анкудинов) померли цингою, а иные товарищи побиты, и остались невеликие люди и побежали в лодках с одною душою, не знаю-де куда».
Что мы видим из этого важного сообщения? Герасим Анкудинов, не ладивший с Дежневым, еще раньше, по-видимому, при выходе в Берингово море, перешел с дежневского коча к Алексееву и разделил с ним его судьбу. Оба погибли от цинги, либо в море, во время плавания, либо во время одной из высадок на берегу, скорее всего где-то значительно южнее устья Анадыри, на Олюторском берегу или на крайнем северо-востоке Камчатки. Во время высадок происходили стычки с коряками, перебившими часть отряда Федота Алексеева и захватившими в качестве военной добычи его жену-якутку. Немногие уцелевшие люди из отряда ушли куда-то на юг, вдоль восточного побережья Камчатки. Коч потерпел крушение и был разбит, и им уже невозможно было воспользоваться, а имущество погибло или разграблено коряками. Это и заставило «якутскую бабу» показать, что немногие уцелевшие русские «побежали в лодках с одною душою», то есть налегке, без припасов и снаряжения.
Последние спутники Алексеева, по-видимому, нашли прибежище где-то на западном побережье Камчаткию. Здесь еще долго сохранялись следы пребывания русских, относящиеся к середине XVII века. В 1697 году Владимир Атласов слышал рассказы местных жителей о том, что много лет тому назад в устье речки Никулы жили несколько русских. Развалины русской избы на этом месте сохранялись еще во времена Крашенинникова, писавшего: «Что касается построенных на р. Никуле зимовий, то и сами камчадалы подтверждают, что они построены русскими людьми». Таким образом судьбу Федота Алексеева и его спутников удается выяснить на основе достоверных источников. Последние из этих спутников закончили свою жизнь на Камчатке.
Сколько же выпало тяжких испытаний на долю этих людей, оторванных от соотечественников, потерявших свое снаряжение и последние припасы. Какую упорную борьбу за существование пришлось выдержать им, забывшим вкус ржаного хлеба, столкнувшимся с суровой природой восточной Камчатки, зимней стужей, голодом. Уходили из жизни один за другим товарищи Федота Алексеева, умирали, как и он, от цинги, гибли в схватках с диким зверем, не выдерживали лютых зимних морозов. Остался наконец последний, доживавший дни свои в тоске и одиночестве. Но вот умер и он.
А может быть, и не было вовсе оснований драматизировать их долю, хотя и не сладкую? Сдружились с мирными приветливыми камчадалами, поженились на камчадальских девках, приспособились к образу жизни своих новых родичей. Ходили с ними на промысел, стали разводить домашних оленей, вырядились в одежонку, пошитую из оленьего меха, и выжили. И не только выжили, а нарожали крепких и выносливых креолов. А умирали в глубокой старости, в кругу семьи, окруженные многочисленными чадами своими, детьми и внуками.
Так ли это было? К сожалению, мы не знаем, каков был конец горсточки отважных людей, заброшенных судьбою на Камчатку. Но отдадим должное их подвигу. Это бы пи первые русские, первооткрыватели, достигшие Камчатского полуострова и, вероятно, не подозревавшие о значении сделанного ими открытия.
13. НА АНАДЫРИ
В Северо-Восточной Азии лето коротко, и зима наступает рано. Уже в начале сентября бывают заморозки, а во второй половине месяца начинаются снегопады. Октябрь, по существу, уже зимний месяц. Реки скованы льдом. Дуют резкие холодные ветры. Тундра превращается в бескрайнее белое пространство, лишь изредка оживляемое оленьим стадом да дымками юрт.
Измотанные тяжелым плаванием, изголодавшиеся дежневцы вступили на голый заснеженный берег. Место было безлюдное — ни жилища, ни души вокруг. Всего лишь двадцать пять человек, считая Дежнева, из которых, вероятно, многие были больны цингой, — вот все, что осталось от некогда многолюдной экспедиции. За дорогу пообносились изрядно. Одежонка превратилась в рубища.
С двойственным чувством вступали дежневцы на незнакомый берег. С чувством успокоительной радости от того, что пришло долгожданное спасение, что осталось позади плавание по бушующему морю, чреватое погибелью. И с тревогой, что впереди еще долгие поиски обжитых мест, трудные и голодные.
Первым делом разожгли костер. Кто еще не растерял силенки, собирал выброшенный морским прибоем выкидник и обломки коча. Стали держать совет. Теперь Дежнев был бесспорным главой экспедиции. На нем и лежала вся ответственность за судьбу отряда. Он и сказал свое веское слово — идем на Анадырь-реку. Место крушения коча находилось значительно юж-
нее анадырского устья, где-то на Олюторском берегу, Дежнев принял решение, бросив разбитый коч уже не пригодный к плаванию, двигаться вдоль гористого берега по прибрежной кромке к Анадыри. Там, возможно посчастливится встретить местное население и с его помощью найти спасение от голода и болезней, отдохнуть и подкормиться в становище. Анадырь была конечной целью экспедиции, и от этой цели Дежнев не хотел отступать. С Анадырью были связаны планы поиска новых пушных промыслов и объясачивания новых племен
Знал ли или предугадывал Семен Иванович место нахождение устья Анадыри? Возможно, потерявший управление, поврежденный коч проходил по бушующему морю мимо выхода из Анадырского лимана, и интуиция подсказала Дежневу, что здесь должно находиться устье большой реки. Но попытка высадиться на берегу лимана не удалась, и корабль был выброшен значительно южнее. Независимо от такой вероятности опытному мореходу могло казаться логичным предположение, что вряд ли на таком значительном расстоянии от Большого Каменного носа до места гибели коча нет устья большой реки. Стало быть, надо идти на север и только на север.
С горечью прощались дежневцы с останками корабля, сослужившего свою добрую службу. Долго выдерживал коч бури и штормы, держался, как герой, до последних дней своих. Вечная память тебе, славный боевой товарищ. Кто-то из казаков прослезился даже. Оставили товары, снасти, многое другое, что не в силах были унести с собой. Взяли самое необходимое: лыжи, оружие с запасами пороха, кухонную утварь, теплые спальные принадлежности, жалкие остатки продовольственных припасов. Погрузили все это на нарты. Помолились Зосиме и Савватию, добрым покровителям поморов, и тронулись в путь.