Муж с женой ещё долго препирались, а Евпл думал о том, что несмотря на всю неповоротливость имперской бюрократии, в столице нашлись люди, которые задумались о привлечении мага. Что это, – прозорливость или они насмотрелись на императора фарсов, окружённого фэридунами? Ладно, нечего сейчас ломать голову в попытках понять происходящее.
Придя домой Евпл увидел, как его сын Матис рассказывает домочадцам об увиденном в столице. Во дворец его не пустили, но парню хватило и просто посмотреть на Византий, поскольку во время предыдущего путешествия его не отпускали в столицу надолго. Берхард же, официально представленный помощником мага, по императорскому дворцу тоже особо не ходил, поскольку часто не разрешали, но увидел несколько больше, чем даже Эразм. О некоторых своих похождениях он домашним не рассказывал и лишь признался отцу, что парочке приставленных служанок было интересно провести с ним время.
Северяне? Да, они находятся на особом положении и не склонны болтать с посторонними, но ему удалось поговорить с ними и, даже, быть приглашённым на какое-то празднество, поскольку приняли его за сына какого-то дана. Пришлось ему рассказать о пребывании отца в Оланде и во фьордах, и это ещё больше заинтересовало варангов. Но вскоре Берхард зарёкся общаться с охраной Императора, поскольку понял, что эти люди ему не особенно приятны.
– Возможно, сын, ты через чур требователен к ним, – примирительно сказал Евпл. – Не настолько они плохи, как ты описал. Да, северяне грубы и сильно отличаются от ромеев не только внешним видом, но если с кем-то из них действительно подружишься, то, скорее всего, не пожалеешь. Хотя, честно говоря, такая дружба должна быть выгодна обеим сторонам, поскольку иметь в друзьях слабого и малозначительного человека никакой северянин, тем более, дан, не захочет.
– Так и к многим людям такое замечание также справедливо, – заметил Берхард и продолжил рассказ о своём пребывании во дворце…
Кирс уже много времени пыталась понять, что собой представляет загадочный артефакт, найденный ею в доме умершего фэридуна, но так и не смогла продвинуться хотя бы на шаг в своих исследованиях. Отложив, всё-таки, металлический ящичек подальше, женщина принялась ознакамливаться с книгами, сортируя их по различным критериям, в том числе и по языку написания, и своему интересу к темам в них затронутых. Одни фолианты оказались ранее прочитанными, в то время как другие были первоисточниками, на которые иногда ссылались труды, запертые в библиотеке Совета.
Примерно треть книг были отмечены Кирс как очень редкие и уникальные, четверть – редкие, а десятая часть – написанными на неизвестных языках. В любом случае, женщина была довольна своей находкой и ни разу не пожалела о том способе, каким она попала к ней.
Оставшееся до разрешения от бремени время было потрачено на осмотр странных вещей фэридуна, но ни она, ни Элберз так и не смогли понять их предназначение. Другим же магам Кирс показывать их совершенно не собиралась, благоразумно решив, что не сможет скрыть тот способ, каким они попали к ней.
Рождение сына стало радостным событием, к которому давно готовился Суруш. Новорождённого, по местной традиции, целый месяц не показывали никому, ну а потом в их дом хлынул поток гостей. Сама бедхин-Кирс, как было заведено у фарсов, при этом не присутствовала, но наблюдала через различные тайные отверстия в стенах. Предосторожность оказалась не лишней, поскольку один из обездвиженных гостей, скорее всего, замышлял нечто плохое, поскольку имел в рукаве странный влажный платок, который, как он сознался впоследствии, требовалось поднести к лицу младенца.
Произошедший инцидент заинтересовал Элберза, но не совсем так, как этого хотела бы женщина. Маг несколько дней расспрашивал её о том, как она на расстоянии смогла парализовать того мужчину, но Кирс просто отмалчивалась, и эта тактика сработала – свёкор понял, что его вопросы останутся без ответа и удалился, будто бы ничего и не произошло. Лишь намного позже женщина узнала, что он был в числе тех, кто видел покушавшегося человека живым одним из последних.
Суруш не стал надолго откладывать мысль об последующем увеличении своей семьи и уже через полгода узнал о новой беременности супруги, в последние месяцы больше интересующуюся не столько получением новых знаний, которые она без устали впитывала в последний год, сколько ближайшими к столице землями. Кирс объездила все города и поселения, находящиеся от столицы в нескольких днях пути, объясняя мужу этот внезапно возникший интерес желанием получше узнать местную культуру, чем несказанно его обрадовала.