• необходимостью образования собственной армянской автономии в Грузии (речь о движении лидеров «Джавахк», представляющем интересы армян в Ахалкалаки, где 92 % населения составляют армяне);
• стремлением сохранить свою государственность хотя бы на части государственной территории при наличии политических решений о присоединении остальной территории к соседнему государству (Приднестровье);
• борьбой за обладание морскими природными ресурсами в условиях неопределенности пространств (споры Литвы и Латвии относительно морских границ, споры России, Казахстана, Азербайджана, Туркмении и Ирана о режиме Каспийского моря);
• требованием шапсугской автономии на территории Большого Сочи;
• неурегулированностью вопроса о границах, отсутствием демаркации, а то и делимитации (границы Эстонии и Латвии с Россией). [7]
С конца 1980-х годов национальные меньшинства в условиях быстрого роста национализма и недоверия среди этнических групп старались использовать «автономистские» требования не просто для того, чтобы гарантировать свои права во вновь образующихся государствах, а чтобы оказаться либо вне этих государств, либо с родственными обычно соседствующими нациями или же с Россией, как в случае с Абхазией.
Обострение территориального вопроса и активизация националистических движений сами по себе не влекут межэтнической конфронтации широких масс или формирования «образа врага» в обыденном сознании. Выдвижение территориальных притязаний «от имени» этнической группы еще не означает солидарности этноса в целом с подобными требованиями. Намного опаснее те территориальные конфликты, в которых активной и наиболее радикальной части национального движения удается увлечь своими лозунгами большинство населения. Именно это произошло в таких конфликтах, как армяно-азербайджанский или грузино-абхазский.
Территориальные притязания вовлеченных в них сторон оказываются сродни национальной идее, консолидирующей весь этнос, что затрудняет поиск компромиссов. Но опасность представляют также этнотерриториальные конфликты, субъектами которых изначально выступают лишь незначительные по численности, зато наиболее активные и радикальные группировки соответствующих этносов (а таких конфликтов подавляющее большинство).
Тут стоит отметить интересную деталь: в 1992–93 годах, как правило, симпатии московских политиков были в основном на стороне «сепаратистов» других республик. Наиболее отчетливо такая позиция проявилась в ходе приднестровского, южноосетинского и абхазского конфликтов. Хотя есть и другой пример — в конфликте вокруг Нагорного Карабаха советские официальные органы почти открыто поддерживали Баку, а позже уже российские власти отдали свои симпатии Еревану.
Сегодня на территории постсоветского пространства как никогда четко просматривается образование нового водораздела. И прослеживается он по ключевым вопросам конфликтов, участия в освоении природных ресурсов (прежде всего, газа и нефти Каспия и Центральной Азии, маршрутов прокладки нефте— и газопроводов), присутствия российских войск, военных объектов и пограничников в ближнем зарубежье, надежности функционирования СНГ. [8]
Фактически распад СССР явился не причиной большинства ЭТК в постсоветском пространстве, а катализатором их обострения. В скрытой форме многие этнотерриториальные споры существовали в Советском Союзе и даже еще в царской России, но выплеснулись наружу в период ослабления центральной власти. При всех индивидуальных особенностях конкретных конфликтов на постсоветском пространстве их возникновение и развитие подчиняется общей логике, а также часто характеризуется схожими «сценариями».
Формы проявления этнотерриториальных споров — «конфликты идей», «институциональные конфликты», «конфликты массовых действий» и «военные конфликты» (межэтнические войны и столкновения) выражают не только степень их остроты, но и фазу развития конфликта.
Часть II
После СССР: войны, вооруженные столкновения и революции
Глава 1
Крым: сталинское наследие и возвращение депортированных народов
Крым — средоточие коммуникаций: как воздушных, так и морских, наиболее удобный пункт для «перевалки» финансов между Западом и Востоком, Югом и Севером. Перспективными направлениями хозяйственной деятельности в Крыму являются развитие индустрии отдыха и туризма, сельского хозяйства, переработки, энергетики, целого ряда других отраслей.