Майским утром Петр Петрович добрался до Ишима. Река разлилась на восемь верст, переправа оказалась и опасной и долгой. «Раза четыре садились мы на мель в мелководных разливах, но, наконец, порыв ветра нанес нас на гриву… Волнение сделало наше положение критическим, и наша лодка могла быть опрокинутой, если бы гребцам, бросившимся в воду, не удалось продвинуть лодку через гриву…»
Грязный, мокрый с ног до головы Семенов облегченно вздохнул лишь на крутом уступе. Прибрежные пески, чуть одетые дерном, ивовые кустарники в мелкой листве — и опять необозримая сибирская равнина. Но уже позабыта опасная переправа через Ишим. Потому позабыта, что он увидел «красивую обширную заросль чисто азиатской растительной формы, покрывавшую большое пространство своим золотым покровом. Растение это — открытая и описанная впервые великим Палласом форма касатика».
На ишимских берегах он пополнил свой гербарий. Путешествие продолжалось. Мимо тарантаса медленно проползала степь.
Березовые колки шумели под теплым ветром. Луга переливались золотым касатиком, бледными с желтизной цветами мытика, высоким красным медовиком. Стоячие воды озер слепо мерцали. А по степи, по озерам пестрели неисчислимые птичьи стаи.
Дикие утки важно ходили по грязной дороге, лениво поднимаясь из-под колес тарантаса. Дупеля и бекасы выпархивали из луговых трав, косяки гусей проплывали над головой. Серпоклювые кулики вились над степью, журавли бились с кречетом в двух шагах от дороги. И все это пернатое царство гоготало, крякало, стонало, свистело, поражая Петра Петровича неистовой силой жизни.
1 июня он увидел Иртыш.
Колоссальная сибирская река уже входила в свои берега. Разлив спадал. Переправа прошла значительно легче, чем думал Петр Петрович. Вечером тарантас уже тащился по пыльным улицам Омска — столицы Западной Сибири и Семиреченского края. Наутро Семенову предстояло свидание с омским генерал-губернатором Гасфортом.
Петр Петрович еще по дороге наслышался всякой всячины о всесильном хозяине Западной Сибири и Семиречья. О нем говорили противоречиво. Гасфорт — оригинал и самодур. Недюжинная личность. Невежда. Выдающийся полководец. Завистник и покровитель наук, завоеватель киргизов и самовлюбленный тупица.
В 1853 году Николай Первый назначил Гасфорта генерал-губернатором и командующим всеми войсками Западной Сибири. В руках Гасфорта находились Тобольская и Томская губернии, Семипалатинская область, область Сибирских киргизов. А область Сибирских киргизов вбирала в себя все земли от границ Оренбургской губернии до предгорий Заилийского Алатау. На этой непомерной по своим размерам территории и был полновластным хозяином Гасфорт.
Гасфорт сделал немало для колонизации Семиречья. Он начал строительство пикетной дороги из Семипалатинска до Копала. Созданные им Уджарская и Лепсинская станицы стали оплотом русской колонизации в Семиречье. Гасфорт заложил крепость Верное у подножий Заилийского Алатау.
От сочувствия и благосклонности Гасфорта зависело путешествие Петра Петровича, и он с невольным волнением явился на прием к генерал-губернатору.
Густав Иванович встретил Семенова с подчеркнутой вежливостью. Бережно поглаживая бакенбарды, морща в приятной улыбке лицо, аккуратно и точно выговаривая русские слова, сказал:
— Я рад видеть просвещенного человека в нашей глуши. К сожалению, в Петербурге серьезно не интересуются колонизаторской деятельностью русской администрации в мирно завоеванном Семиреченском крае…
Петр Петрович деликатно ответил:
— Географическое общество глубоко, сочувствует широкой и полезной деятельности вашего превосходительства. Обществом поручено мне изучить и природу мирно завоеванного вами края и успехи в нем русской колонизации. Я надеюсь, ваше превосходительство, что вы, как инициатор нашего поступательного движения в Азии, дадите мне возможность посетить Заилийский край…
Петр Петрович говорил скромно, почтительно, удивляясь собственным длинным и плавным фразам.
— Мирное завоевание Заилийского края принесет большую пользу России, — ответил Гасфорт. — В то же самое время, — продолжал он, — мирное завоевание Заилийского края никем по достоинству не оценено. Рад, что Географическое общество обратило свое внимание на занятый нами край. — Вялость в глазах Гасфорта растаяла, и, бесцветные, они оживились. — Приветствую ваше желание изучить Заилийский край. Вам будет оказано широкое содействие.
Гасфорт познакомил Петра Петровича с начальником топографических работ в Западной Сибири генерал-майором Сильвергельмом. Сильвергельм показал Семенову не только сводные картографические работы, но и съемочные планшеты, исполненные в области Сибирских киргизов. Планшеты и инструментальные съемки были отличными. Только в сводных картах Петр Петрович заметил серьезные промахи. Различные пространства сняты разными топографами. Некоторые местности нанесены на сводные карты лишь по случайным расспросам. В междуречьях Киргизской степи показаны несуществующие горы.
Петр Петрович отметил эти ошибки. Сильвергельм сказал с горечью:
— Несуществующие горы мы нанесли на карты в угоду его превосходительству. Он как-то потребовал новые съемочные планшеты. Принесли. Густав Иванович спросил, почему нет гор там-то и там-то.
«Их не существует…»
«Мне больше знать, где есть горы, где нет. Извольте нанести на карты…»
Так появились на сводной карте Киргизской степи несуществующие горы. Точные планшеты мы припрятали, а сводной картой потешили старика, — рассмеялся начальник топографических работ.
За двухдневное пребывание в Омске Семенов не успел ознакомиться ни с городом, ни с местными общественными деятелями. Но одна встреча обрадовала его.
К Петру Петровичу явился молодой казачий хорунжий Григорий Потанин. Он недавно закончил омский кадетский корпус, увлекался наукой, особенно географией и этнографией.
Григорий был сыном казачьего есаула Николая Потанина, уроженца станицы под Петропавловском. Есаул Потанин пользовался большой популярностью как путешественник и составитель маршрутных карт области Сибирских киргизов. По заданиям омского генерал-губернатора Николай Потанин доходил до реки Чу, дважды побывал в Кокандском ханстве, пристально наблюдая жизнь киргизов, составляя глазомерные маршруты и карты. Материалами, собранными есаулом Потаниным, пользовался Александр Гумбольдт, создавая свою книгу о Центральной Азии.
Отец оставил сыну в наследство только любовь к науке, к познанию земли и людей. В свободное время Григорий рылся в омских архивах, извлекая из них драгоценные материалы по истории Сибири и военных казачьих поселений.
Молодой Потанин участвовал в походе казачьего отряда, занявшего Заилийский край. На его глазах полковник Перемышльский поднимал русский флаг в цветущей алма-атинской долине, а сам Григорий строил первые домики крепости Верного. Потанин жил в Семипалатинске, бывал в Копале, в горах Семиреченского Алатау.
Петр Петрович с жадностью слушал рассказы молодого хорунжего, выспрашивал подробности, интересовался всем, что видел тот в Копале, в Верном, в Заилийском и Семиреченском Алатау. К сожалению, Григорию не хватало знаний, и многие вопросы Семенова оставались без ответа.
— Чтобы стать исследователем-натуралистом, вам надо учиться, — посоветовал Петр Петрович.
Григорий криво усмехнулся.
— Я получаю девяносто целковых в год. Жалованья хватает лишь на хлеб и махорку. Мечтаю об университете, но не имею монет, чтобы доехать до столицы.
— Я помогу вам! — воскликнул Петр Петрович. — Одолжу денег на учение, устрою в университет.
— Я очень признателен, но меня может не отпустить генерал-губернатор.
— Переговорю с Гасфортом. Убежден, он отпустит вас.
Лишь через год Петру Петровичу удалось исполнить свои обещания. Пока же он распрощался с Потаниным как с хорошим другом.