Кошаров и проводник привели Петра Петровича к опрокинутой палатке, укрыли войлоком.
— Слава аллаху, не обморозился, — бормотал проводник, ложась около Семенова.
Перед рассветом буран успокоился. Небо очистилось. Семенов откинул войлок, увидел художника и проводника, разрывающих сугроб. Из-под снега выползали люди, отряхивались, фыркали, отыскивали лошадей, вещи, дрова.
Петр Петрович снова оглядывал горную группу Тенгри-тага, видную на всем своем протяжении. У подножья текла Сары-Джас, принадлежавшая к системе центральноазиатскои реки Тарима.
Семенов произвел второе гипсометрическое измерение Хан-Тенгри и Кокджарского перевала. Определение подтвердило семикилометровую высоту Хан-Тенгри. Абсолютная высота Кокджарского перевала была установлена в 3510 метров.
День 25 июня прошел в сборе растений. Петр Петрович собрал пятьдесят различных видов; из них тридцать оказались чисто азиатской флоры. Утром следующего дня он начал восхождение на северный склон Тенгри-тага, чтобы измерить высоту снежной линии. Переправившись через Сары-Джас, которая поразила его «млечно-бело-зеленоватым цветом своей воды, очевидно питаемой ледниками», он оставил отряд на биваке. Проводники вели его и Кошарова кратчайшим путем к полям вечного снега. Подъем был очень крутым, каменные осыпи затрудняли путь. Наконец они достигли высоты 3950 метров. Эти метры «составляют как высоту снежной линии на северном склоне Тянь-Шаня, так и высшую точку, достигнутую мною в этом хребте», — отметил он в дневнике.
Утром 28 июня Семенов решил пробраться к истокам Сары-Джаса, берущим свое начало в ледниках. Шли очень медленно, осторожно. Речная долина была завалена мраморными валунами. Всюду, куда Петр Петрович ни бросал взгляд, виднелись нагромождения белого и серого мрамора.
Между валунами попадались черепа горных баранов с длинными, закрученными рогами. Семенов, натужась, приподнял один из черепов.
— Это кочкар, — объяснил проводник. — Крупный баран, куда до него архару…
— Породу этих колоссальных баранов описывал еще Марко Поло, — сказал Петр Петрович художнику, — но венецианцы ему не поверили. Лишь в первой половине девятнадцатого века английский путешественник Вуд нашел на Памире такие же черепа. Английские зоологи назвали кочкаров именем Поло. Кстати, зоологи считают кочкаров вымершими животными. Никому еще не посчастливилось увидеть их живыми…
На склонах Тенгри-тага все отчетливее проявлялись фирновые поляны. Там зарождались могучие ледники, к которым стремился Петр Петрович. Приходилось почти беспрерывно переходить Сары-Джас. Вода приобрела резко зеленый оттенок. Молочная пена сбивалась на камнях.
Гигантский ледник, замыкавший широкую сары-джасскую долину, особенно интересовал Семенова. Ледник величаво спускался с фирновых полей Тенгри-тага и крутым обрывом падал в долину. «Оконечность ледника характеризовалась своим цветом, уподоблявшимся цвету почерневших мраморных статуй… Ледяная масса, составлявшая оконечность ледника, имела метров 100 высоты. Лед ее трещин имел светло-зеленый цвет. Из-под ледника с силой вырывался один из горных истоков Сары-Джаса…»
Семенов стал откалывать молотком кусочки льда — ледник звенел, как железо. На поверхности его маячили «столы» — каменные глыбы на ледяных подставках.
Через много лет этот величайший тянь-шаньский ледник будет назван именем Семенова.
Ночь застигла путешественников, когда они спустились к подножью Тенгри-тага. Кошаров, довольный удачными зарисовками, дремал. Семенов опять сидел над дневником. Казаки вспоминали родные места, богинцы, как всегда, пили крепкий зеленый чай.
— Кочкары, кочкары! — закричал проводник.
Высоко над их головами, на узком уступе стояли три барана с крутыми огромными рогами. Животные казались совершенно черными на голубоватом небе. Их горделивая осанка и мощные размеры восхитили Петра Петровича.
— Бараны Марко Поло! Сказочные животные еще существуют! Венецианцы смеялись над Марко Поло, нам, надеюсь, поверят ученые. Не стреляй! — положил он руки на винтовку Кошарова.
— Они вне выстрела, — согласился Павел Михайлович, опуская винтовку. — Недурно бы иметь такой редкий трофей.
Художник пронзительно свистнул.
Кочкары подпрыгнули, и все разом кинулись в пропасть. Они летели над бездной и, кажется, должны были разбиться насмерть. Но кочкары ударялись широкими рогами о выступы обрыва, отскакивали и продолжали падение. Они достигли дна пропасти, перевернулись, встали на ноги и скрылись.
Путешественники долго не могли успокоиться. Только после ужина Петр Петрович принялся за укладку своих сокровищ — никем еще не виденных растений Тенгри-тага. Между собранными растениями были четыре новых вида. Особую ценность представляли светло-розовая с серыми листьями богиния и «тюйэ-уйрюк» — верблюжий хвост.
Работая над гербарием, Петр Петрович поглядывал на горную долину, покрытую темно-синими коврами генциан, на голубые полосы обыкновенных незабудок, тянувшихся по склонам Тенгри-тага.
2 июля он вернулся в аулы манапа Бурамбая. Здесь его ожидали важные, хотя и печальные, новости. Киргизы из рода Бурамбая посетили Кашгар. В Кашгаре властвовал жестокий и беспощадный ходжа Валихан, уже несколько лет терзавший страну и народ. К нему-то и прибыл зимой 1856 года немецкий географ Адольф Шлагинтвейт. Кашгарский владыка сначала дружелюбно принял отважного путешественника, а потом неожиданно приказал казнить его. Адольфу Шлагинтвейту отрубили голову на кашгарской базарной площади.
Семенов молча выслушал печальное известие. Он так и не смог узнать от киргизов причин и подробностей гибели Шлагинтвейта, но еще сильнее укрепился в мысли: в Кашгарию надо посылать только подходящего для этой цели поручика Чокана Ва-лиханова.
Вторая новость была тоже из невеселых. Союзник Семенова султан Тезек захвачен в плен султаном Большой орды Тарыбеком. Закованный в кандалы лежит Тезек в юрте мятежника. Тарыбек грозится выдать его сарыбагишам.
Семенов бросился на выручку Тезека…
Храпели взмыленные лошади. Впереди мчались Семенов с Кошаровым, на ходу меняя загнанных лошадей на свежих. Как мог оказаться в плену Тезек — человек отчаянной храбрости? Тезек, который был грозой сарыбагишей? Из бестолковых ответов манапа Бурамбая Семенов понял одно лишь — мятежный султан пригласил Тезека для каких-то переговоров. Тезек оставил свой отряд и с четырьмя товарищами отправился к Тарыбеку. Тот схватил султана и заковал в кандалы. Двум спутникам Тезека удалось бежать. Они-то и принесли Бурамбаю весть о плене своего султана.
За семь часов скачки Семенов одолел почти полтораста верст. Ночью добрался до кочевий Тарыбека, в глубоком овраге остановил казаков.
— Черт знает как не хочется лезть в драку с этим Тарыбеком, — выругался Петр Петрович, срезая нагайкой зеленую стрелу дикого лука.
— А если Тарыбек уже выдал Тезека сарыбагишам? — осторожно спросил Кошаров.
Семенов, не отвечая, поднялся с камня. В овраг поодиночке спускались отставшие богинцы.
— Больше ждать нельзя. Если Тарыбек узнает о нашем появлении, он покончит с Тезеком. Надо немедленно ворваться в его аул. Предупреждаю: никаких насилий над киргизами. Захватывайте Тарыбека, ищите Тезека, — приказал Петр Петрович, строго посматривая на казаков.
Они влетели в аул со всей стремительностью, на какую были способны. Аул оказался пустым. Навстречу вышел только брат Тарыбека, изможденный, тощий человек. Испуганно кланяясь и вздымая руки, сказал:
— Султан Тезек ночью бежал. А брат мой Тары-бек уехал в горы.
— Откуда мне знать, что ты говоришь правду? — спросил Семенов. — Кто подтвердит, что Тезек бежал?
— Человек султана. Ему не удалось бежать, и он здесь.
— Приведи этого человека.
Богинец подтвердил, что Тезек бежал ночью.
— Мне удалось снять с него кандалы. Он захватил лошадь и скрылся.
Петр Петрович облегченно вздохнул. Все случилось так, как ему хотелось. Никаких неприятностей, никаких стычек с Тарыбеком. Распрощавшись с братом Тарыбека, он направился к реке Чилик — последнему пункту своего путешествия.