— А то и пришел, что кончил!..
Семеныч отводит глаза в сторону, а сам искоса наблюдает, какое впечатление произвели его слова.
— Что кончил?
— Что, что!.. Работу, конечно....
— Как? Всю?!
— Ну, известно, всю!
На момент взгляды их встречаются.
— Постой... Да ты шутишь, что ли? — недоумевает мастер. — Я помню, там расценок — тридцать часов?..
— Был, да сплыл!..
— Нет, нет... — мастер встает из-за стола. — Ты мне что-то загибаешь, старик! Не вредно будет и взглянуть...
Он идет следом за Семенычем. Озадаченно рассматривает готовый штамп на полу. Как бы не доверяя глазам, легонько проводит по нему рукой.
— И обстроган прилично!
— Прилично!.. — вскипает Семеныч. — А ты мою плохую работу когда видал?
— Нет, ты там как хочешь, старик: обижайся, не обижайся, — говорит мастер, — а ты все-таки мудрец! Ей богу! И, главное дело, все втихую... Гляди ты, какая стружка! Мудрец и есть!
Однако начать новую работу Семенычу так и не удается. Он еле успевает установить ее на станке, как его вызывает начальник.
— И зачем я ему понадобился? — с напускным удивлением говорит старик. — Только от работы отрывают!
Семеныч одергивает на себе полушубок, расправляет усы и не спеша уходит. Перед дверью в кабинет останавливается. Потом несмело толкает ее. В образовавшуюся щель видны сидящие за столом начальник и главный инженер завода. Парторг стоит у окна с папиросой в руке. Семеныч пятится от двери, желая выждать, пока уйдет главный инженер, но начальник уже заметил его и делает знак войти.
— А, Семеныч!.. Ждем тебя, ждем...
Старик, войдя, останавливается около дверей.
Главный инженер, мельком взглянув на него, берет с письменного стола кусок синей с фиолетовым отливом стружки. Семеныч сразу узнает ее.
— А вы знаете, это действительно что-то феноменальное! — говорит главный инженер. — Тем более для строгального!..
Начальник жестом предлагает Семенычу подойти поближе.
— А вот вам и виновник торжества!
— Скажите, — главный инженер с неожиданной для его полного тела живостью повертывается к Семенычу, — а как станок? Ничего?
— Станок-то? Вроде как ничего... Тут, видишь ты, заточку особую надо...
— Заточка-то заточкой... — говорит главный инженер. — Но вы должны понять, что это огромная нагрузка для оборудования.
— Нагрузка, она, конечно, есть, — соглашается Семеныч, — но ежели со станком поласковее...
— Как вы сказали? Поласковее? Замечательно! Но какой же это все-таки станок? Я что-то не припоминаю...
Начальник напоминает, где станок находится.
— Ах, этот... Так, позвольте, это ж старье!
— Как и его хозяин, — неожиданно добавляет Семеныч.
— А ведь вы, кажется, давно на заводе?
— Сорок восемь годков... сорок девятый пошел...
— Почти полвека? И все на одном станке. Но почему вы не смените его? Ведь он неудобен!
— Я ему несколько раз предлагал, — вставляет начальник. — По мне, говорит, и этот хорош!
— Привык я к нему, — признается Семеныч. — Как-нибудь век скоротаем...
— Ну, ну... Будет выдумывать-то...
Начальник быстро поднимается из-за стола.
— Позволь тебя поздравить, Семеныч, с серьезным успехом! Что ж, давай руку-то!
Но Семеныч, покраснев, как будто его поймали на нехорошем, пятится от начальника:
— Не твердо я еще, Никита Степаныч... Как бы конфуза какого не вышло...
За начальником подходят поздравить главный инженер и парторг. Потом все вместе отправляются в цех.
Под любопытными взглядами окружающих Семеныч держится с достоинством. Перед самым пуском станка он для большей торжественности снимает кепку и кладет ее на инструментальный шкафик.
— Вы моего старика не хайте... — говорит он о станке, как о живом существе. — Он только с виду ледащий...
Остальная часть фразы тонет в шуме запущенного станка. Главный инженер пригибается к столу станка, чтобы удобнее было наблюдать.
— Нет, это просто удивительно! — восклицает он с заблестевшими от удовольствия глазами. — И что любопытно — тянет старый станок. Заснять, обязательно заснять! И вас, конечно, как автора, — повертывается он к Семенычу. — Только знаете что? Вам побриться необходимо.
— Что, братец, попался? — начальник, улыбаясь, хлопает старика по плечу. — Говорил я тебе, что мохом оброс.
Едва начальство расходится, как старика окружают соседи-станочники.
— Чего это они у тебя собирались?
— Видишь ты, стружку крупную снимаю, ну и... удивляются.
С этого дня популярность Семеныча стала заметно расти. У его станка нередко можно было увидеть двух или трех посетителей из других цехов. Вначале они с молчаливой почтительностью следили за работой старика. Потом брали в руки стружку и, рассматривая ее, покачивали головами... Польщенный старик терпеливо давал самые подробные объяснения, не замечая, что на это уходит много рабочего времени. Как-то раз по уходе таких посетителей даже беспечный Сашка Ушаков со вздохом сказал: