— Они тебя волнуют? — живо спросила мама. — Ну, признайся, маме!
— Кто? — оторопела спросил Фокс. Женщина сузила глаза, медля с ответом. Бокал в ее руке от напряжения вздрогнул.
— Ну, живые? Настоящие?
— Женщины? Конечно, волнуют. Они такие классные! — авторитетно заметил Фокс, снова противно взмокая. Маме было врать непросто.
— Хорошо. А, что с био? Что с твоим трудным делом? В чем загвоздка? Я не понимаю!
— Сложное дело! Очень запутанное, — детектив сокрушенно покрутил головой, показывая, как ему тяжело.
— Не придумывай, сынок, — отмахнулась мама, — ну, подумай, куда может уйти био от человека. У них же привязка. Симбиоз! Конечно же их воруют, перешивают и продают на вьетнамском рынке. Я тебе как мама это говорю! Прислушайся! Мама плохого не подскажет! Мой мальчик, тебе надо срочно проверить вьетнамские рынки! Это дело пяти минут. Потом ты закроешь дело и прилетишь ко мне.
— Но, это не так, мама! Это точно «не дело пяти минут»!
— Что «не так»?! Слушай, что говорит тебе, мама!
— Я прислушаюсь, мама. Обязательно.
— Хороший сынок, — похвалила мама. — Давай раскрывай скорее дело и прилетай ко мне. Будем смотреть на океан. Плевое дело, чего ты там тянешь? Так, сынок. — Голос женщины изменился, становясь томным. — А, кто к нам идет. Да это же мой утренний бармен. Какая милость! Я тебе перезвоню, сынок. В обед! Узнаю, что ты там ешь. Пока, милый. Пока!
— Пока, — пробормотал Фокс уже в гаснущий экран.
— Мама у тебя огонь, — одобряюще сказал проходящий мимо подросток. Детектив посмотрел на узкую спину, неторопливо удаляющуюся от него. Пацан, почувствовав взгляд, помахал рукой, не оборачиваясь.
Арестовать, что ли?
Глава 7. Ада
Мы больше не смеялись. Было, что проанализировать! Прокрутить видео снова и снова. Смотреть по кадрам. Память услужливого подсовывала момент фиаско. Какие же мы глупцы! Не смогли оторвать голову слесарю четвертому разряда. Ну, зачем нам была нужна эта нога? О чем думали? Так оплошать — надо постараться.
Пристыженные, мы сидели перед великим гуру кружком, а он вещал, наслаждаясь и упиваясь нашим ничтожеством.
Никто не смел посмотреть старцу в глаза. Конечно, мы понимали, что больше никогда не сможем называться киборгами. Потому что мы этого совершенно недостойны.
Наставник был снисходительным, его голос по -отцовски настраивал нас на лучшее, но мы — то знали истину.
— Оставим грусть. Продолжим разговор дальше. Наш тайный орден состоит из каст. Теперь, когда ваша жизнь изменится, каждый из вас займет в ней своё место. Каст много. Четыре. — Старик внимательно посмотрел на каждого, взвешивая и оценивая перед тем, как сказать самое важное. — Запомните самое главное: не мы, а вы сами для себя выберете это место. — Торжественная пауза. — Вот они. — Учитель поднял кулак и оттопырил первый палец.
Мы завороженно замерли, открыв рты. В таком положении главное не отключиться. А то заползет во внутрь таракан, потом лови его, пока не замкнет окончательно.
— Вы можете навсегда остаться послушниками ордена. Эта серая масса, которая всегда прислуживает более развитым кастам. Вы никто и ничто и нужны ордену только как балласт, нужные запчасти и биоматериал. Вы — наш расходный материал!
— Ух, ты, — послышались восхищенные голоса. Меня кто-то стукнул по плечу. Не заметила, но рот закрыла. Снова толкнули. Кругом стал нарастать гомон голосов. Стыд у киборгов уходил. Возвращалась любознательность и вечный оптимизм:
— Быть балластом — это круто! Я хочу быть балластом! — раздался первый голос.
— И я! — отозвались на другом конце зала. Тут же понеслось эхо:
— И я! И я! И я!
— Прислуживать — круто. Я тоже хочу!
— Дальше можете не говорить!!! Мы будем прислуживать!!!
Неожиданно взорвалась гневным криком кукла Барби в рваных чулках:
— Да вы и так прислуживали всю жизнь! Только людям!!! Дальше, Учитель! Умоляю тебя, дальше!!! Говори! Вещай громко, чтобы я не слышала этих болванов!!! Веди меня вперед!!!
— И что?! — возражали ей голоса, сбивая порыв. — А теперь био будем. Прислуживать — это у нас в программе. Кто за то, чтобы остаться послушником навсегда?!