— Механическое средство передвижения марки «опель», — продолжал пресс-атташе, — было лишено еще и регистрационных таблиц. В связи с этим, хотя автомобиль лежал в ирригационном углублении при дороге, или же, так называемой канаве, после так называемого среза, как говорят водители на своем жаргоне, креста, а конкретней — двух крестов: малого, имеющего памятно-некропольный характер, и большего, имеющего характер часовенный, наши следователи подозревают, что удар, приведший к так называемому срезу, не вызвал возгорания или так называемой игниции, поскольку водитель успел не только эвакуировать самого себя, но и снять упомянутые ранее, это правда, регистрационные таблички транспортного средства, то есть, как следует из наших дедуктивных действий, автомобиль, скорее всего, похоже, не мог тогда гореть, ибо тогда водитель, скорее всего, таблиц бы не откручивал, а убегал. Возможно, и откручивал, потому что был он какой-то странный, чего, говоря в общем, тоже не можем исключать.
— Ага, — прибавила журналистка.
Ты переключил станцию.
— Выехали на каникулы все наши подопечные! — развопился на канале RMF Казик Сташевский[187]. Дальше.
— In the army now, — пели «Золотые хиты».
Ты переключился на последующую станцию.
— СЕМЬ, ВОСЕМЬ, ВОСЕМЬ, повторяю, ЧЕТЫРЕ, ДВА… — взволнованным и в то же время собранным голосом вещало радио «Мария».
Дальше.
— …переполненная радостью, она любила танцевать…
«А вот чего, — задумался ты, — мог слушать в автомобиле Лыцор?».
И врубил CD-плейер.
— И легких нет, чтобы туда попасть, дорог, — запел, к твоему изумлению, Яцек Качмарский[188], — в пространствах бурь и в кипени веков, но ведь существует Сарматия, существует где-то terra felix[189].
Тья…
Сарматия.
Было ровно и плоско, несмотря на то, что именно здесь начиналось Швентокшиское воеводство[190]. Теоретически — с населением из горцев-гуралей. «Швентокшиские гурали как общность, — подумал ты и захихикал про себя — что за абсурд, центральная Польша никак не может породить горцев, даже если имеет горы, ведь она слишком монотонная, слишком подверженная уравниловке, чтобы создать хоть что-нибудь, обладающее характерными чертами».
— Трое горожан посреди моста на время прекратили сонный спор, а за ними — совсем не живописные — молельный дом, костёл, церковь и амбар, — пел Качмарский.
«Ага, — подумал ты. — Ясненько».
«Течение заботится об их имении, на тяжких от бочках шхунах; отдав должное проблемам тела — приятно подумать о душе».
— Дело в том, — сказал ты сам себе под нос, — что Сарматии никогда не удалось быть Terra Felix.
Потом пугливо осмотрелся, а не стоят ли где мусора. Если бы стояли, было бы паршиво. Если говорить вообще — до сих пор — от тебя нигде никаких следов не осталось. Ну ладно, никаких доказательных следов. А это означало, что ты, как и любой добропорядочный гражданин мог ехать в столицу. Вот только не на автомобиле, украденном у убитого только что местного олигарха.
«Необходимо, — размышлял ты, — избавиться от этой долбаной трефной машины».
Лишь бы только не наткнуться на какую-нибудь излишне активную полицию. А сегодня ведь операция «Лампадка», полиция следит, чтобы все ехали со скоростью, соответствующей дорожным условиям; сегодня объявлен погром пьяным водителям и джойрайдерам[191], объявлена охота на веджминов, нажравшихся эликсиров, дни славы и величия польской дорожной службы в фольксвагенах, альфах, лянчах, шкодах. И в черных, никак не обозначенных «опелях инсигния».
«Нужно следить и быть поосторожнее с черными опелями инсигниями», — размышлял ты.
А вот на полонезы внимания обращать уже не нужно, все знаменитые синие полицейские полонезы собраны в концлагере для полонезов, поллаге под Белостоком, где им предстоит умереть от голода и ничегонеделания, пока галки и вороны не выклюют им фары.
Но какое-то время полиции не было. Говоря честно, ничего не было. Если не считать пейзажа-соте. Это был тот редкий момент в Польше, когда можно было себе представлять, что находишься где-угодно на свете. Где-то, где Польша не является всеобязывающей. И всехобезоруживающей. Когда ты родом из Польши, тем более — из Польши центральной, как ты сам, трудно поверить, что кроме Польши существует что-либо еще. Что за границами Польши Польша кончается. Что Польша — это не отдельная планета.
Ты не мог представить себе, выходя из родного многоквартирного дома в Радоме, городе, располагающемся на территории центральнопольской Внутрибубличной Дырки, будто бы мир, отличающийся от того, который видишь вокруг, может действительно существовать. Что может существовать, к примеру, Италия. Или Штаты. Не говоря уже о таких вещах как какие-то там Таити с Бразилией. Эти уже вообще в голове не умещались.
187
Казик (Казимир) Сташевский (польск. Kazik (Kazimierz Piotr) Staszewski, (12 марта 1963) — культовый польский музыкант, певец и саксофонист.
Первым музыкальной группой, в котором выступал Казик, был Poland, основанный Робертом Шмидтом. Существовал эта группа в 1979–1980 годах, с ним Казик записал произведения «Młodzi Warszawiacy» и «Wojny». В 1981 году на основе Poland основывает Novelty Poland, а в 1982 году — Kult. С 1991 года имеет сольную карьеру.
Первым сольным альбомом был Spalam się с хитами «Dziewczyny», «Piosenka trepa» или растиражированную «Jeszcze Polska», в которой сенатор Ян Шафранский доискался пасквиля на гимн Польши и подал на певца в суд. Дело было закрыто. Огласку получила также песня из следующего альбома Spalaj się! «100 000 000» с припевом: «Валенса, давай наши сто миллионов!» Это произведение ранее было исполнено на фестивале в Сопоте, она говорила о невыполненных предвыборных обещаний.
В 1995 году вышел альбом Oddalenie, записанный в домашней студии. Одна из его песен «Łysy jedzie do Moskwy» касалась поездки тогдашнего премьер-министра Польши Юзефа Олексы в Москву, которая состоялась во время военной агрессии Кремля в Чечне. Наибольшую известность получил альбом 12 groszy, записанный в 1997 году, его хитом стала одноименная с альбомом песня «12 groszy». Также на диске нашли место песни, написанные Казиком к фильму Олафа Любашенко «Штосс».
В 1998 году присоединился к группе El Doopa. В 2000 году вышел альбом Melassa с хитами «4 pokoje», записанным совместно с Эдитой Бартошевич и «Mars napada» и «Gdybym wiedział to, co wiem». Казик записал также три альбома, содержащих собственные интерпретации произведений Курта Вайля и Ника Кейва (Melodie Kurta Weill'a i coś ponadto, 2001), Тома Уэйтса (Piosenki Toma Waitsa, 2003) в переводах Романа Колаковского и польской группы Silna Grupa pod Wezwaniem (Silny Kazik Pod Wezwaniem, 2008).
В 2004 году вышел альбом Czterdziesty Pierwszy с песней «Polska płonie», а годом позже Los się musi odmienić (некоторые песни были из звуковой дорожки фильма Лешека Восевича «Кафе „Развилка“», в котором Казик сыграл эпизодическую роль). Сташевский записал также музыку к фильмам «ПитБулль», «Черный четверг», «Yuma», как тоже совместно с группой Kult песню «Czarne Słońca» к одноименному фильму. В 2005–2009 годах был вокалистом группы Buldog. — Википедия.
188
Яцек Качмарский (1957–2004) — поэт, прозик, композитор, бард. Называли его «бардом Солидарности». Для многих сорока- и пятидесятилетних в Польше он в первую очередь — бард поколения. Оба этих определения не исчерпывают роли, какую играл в польской культурной и общественной жизни. В своих песнях ставил поляков перед их историей и наследством, национальными чертами, трудной современностью. Глашатай свободы, свидетель новейшей истории, учитель патриотизма. Поклонник В. С. Высоцкого, исполнял песни на его стихи. Умер в 2004 году после тяжелой болезни. Его похороны превратились в многотысячную манифестацию людей разных поколений, которые пришли с ним попрощаться. — http://www.novpol.ru/index.php?id=236
190
Швентокшиские горы (Świętokrzyskie Góry) — горы в Польше, наиболее высокая часть Келецко-Сандомежской возвышенности. Длина около 80 км, высота до 612 м (г. Лысица). Сложены кварцитами, граувакками, песчаниками и известняками, часто перекрытыми рыхлыми (в т. ч. моренными) отложениями. Рельеф холмисто-грядовой; местами развиты куэсты. У подножий С. г. — дубовые и сосновые леса, на склонах — буковые и пихтовые. В наиболее высокой части С. г. — Свентокшиский народный парк. — БСЭ.
191
Молодые люди (чаще всего), угоняющие чужие машины (а то и машины собственных родителей), чтобы «просто покататься».