У тебя болела голова, и вообще ты чувствовал усталость. За оранжевой стойкой стоял смуглый тип в оранжевом костюме. На голове у него была феска с названием заведения, еще с некошерными «аль».
— Добрый, — сказал ты ему замученным голосом.
— Добри. Циго подать?
— Пиво. И кебаб.
— Гавязи, куряци?
— Говяжий.
— Остри, мягки?
— Остри.
— А пиво: басое, малое?
— Басое.
— Вот видите, — покачал головой смуглый типчик. — Пан считает, будто я не знаю, когда меня передразнивают. А я знаю.
— Просю просения.
— Позалуста. А знаете, — сказал он уже на нормальном польском языке, — лично я просто подкалываю людей, которых вижу первый раз в жизни. Лично я, уважаемый, родился в Алжире, потому что отец работал там по контракту, там познакомился с моей мамой, так что с пятнадцати лет живу в Енджеюве.
— Ага, — сказал ты.
— Эй, Абдель! — крикнул один из тех, что сидел при пиве, кто жевал или клевал. — Там что, этот тип к тебе приебывается?
— Да вы чего, — усмехнулся Абдель. — Это я к нему приебываюсь.
Мужики громогласно засмеялись, так, что столики задрожали в резонансе.
— Присазывайси, пан, кде хоцишь, — сказал Абдель. — Кебаб щас будет.
Ты уселся в двух столиках от парней. Тот, кто кричал Абделю, тонконосый, тонкоухий и вообще, какой то весь тонкорожий словно гончая, повернулся к тебе.
— Это наш араб, — сообщил он. — Мы, городские, его крышуем. Так что — его не трогай.
Ты отдал ему салют пивом.
— Спокуха, Арек, — сказал Абдель. — Говорю тебе, все нормалек.
— Ну! — Арек тяжеловато, хотя и был весьма тонким и худым, поднялся и подошел к Абделю. — Ну! Давай пять! Ежели чего, ты знаешь!
Абдель, усмехаясь какой-то странной усмешкой мумии, хлопнул свою ладонь по его. Арек вернулся на место, смешно крутя задом, что, похоже, должно было означать задиристый шаг.
Ты пил пиво и слушал, о чем говорят местные.
— Так вот, — говорил один из них, чернявый, темнокожий, практически такой же смуглый, как и Абдель, но в его лице было нечто настолько местное, что прямо свербело, — понимаете, Междуморье[207]. Только вот с кем? Ведь сами мы с русскими не справимся, хоть усрись. Политическая зрелость заставляет признаться в этом.
— А с кем ты хочешь Междуморье желать? — спрашивал полноватый парень в кожаной куртке с меховой подстежкой. — Только не с чехами, потому что они — пиздюки. Со словаками — нет, им бы только покой. С украинцами — нет, потому что они ведь УПА, и вообще, они и так русские. С Литвой — нет, сам понимаешь, поляки на Виленщине, опять же, у них и глядеть не на что. Так чего, с белорусами?
— А с немцами не можем? — хотел получить ответ Арек. — Не можем, нет? Ну, не то, чтобы я немцев так уж любил. Но, все таки…
— Междуморье как раз и направлено против Германии и России, — терпеливо пояснил ему смуглый. — А ты, Томек, как считаешь? — обратился он к полному. — Как раз мы должны с ними всеми. А еще с Венгрией и Румынией…
— С Румынией! — схватился за голову Томек. — Арек, ну скажи ему. С Румынией! Скажи еще: с Сомали!
— Не, Гжесек, а фактически, — Арек выглядел обеспокоенным. — Как это, с Румынией?
— А нормально, — вмешался в беседу сидящий в сторонке великан, что ел кебаб на толстом лаваше, но без вилки; в свою громадную пасть он закладывал его словно бутербродик. — Все нормально, только надо это все соответсвующим макаром разыграть. Все это будет называться Короной Речи Посполитой. Имеется такой секретный план.
— У кого имеется секретный план? — не понял Арек.
— У Польши имеется секретный план, — терпеливо пояснил великан.
— То есть, заговор? — допытывался Арек.
— Ну, — великан откусил и пережевывал кусок своего кебаба, — ну, скажем, что заговор. Так что?
— А ничего, — отрезал Арек. — Не, оно немного странно, потому что тайные заговоры, оно, скорее, против Польши всегда были, так что я впервые слышу, чтобы у Польши имелся тайный заговор против кого-то. Но это хорошо, хорошо.
Все замолкли и уставились на полицейского, который потерянно стоял за окном и выглядел так, будто ему нечего было с собой сделать и куда пойти. В конце концов, он пошел направо и исчез из поля зрения. Но через минуту вновь появился в окне, наверняка идя в правую сторону.
— Эх, — сказал Арек. — А вот представьте себе, как было бы клёво, если бы разборов Польши не было. Польша — от моря до моря. На Черное море в палатках бы ездили.
— Или, если бы Станислав Тыминьский[208] выиграл выборы в 1991 году, — размечтался Гжесек. — Сильное государство, независимое. Природные ресурсы остаются в Польше, банки — только польские, все — польское. Компьютеры — польские, автомобили — польские, вооруженные силы.
207
Идея создания блока государств «од можа до можа», от Балтийского моря до Черного, в котором Польша бы играла доминирующую роль. Эта идея более подробно раскрыта в другой книге Земовита Щерека: «Польша победившая. Альтернативная история в форме эссе» (2013). Не следует забывать, что Щерек по образованию политолог. — Прим. перевод.
208
Станислав (Стас) Тыминьский (27.01.1948) — польский бизнесмен и политик. Выставлял свою кандидатуру на президентских выборах 1990 года. Популист, широко применял «черный пиар» (в том числе, и на Леха Валенсу). В 2010 году из политики вышел. — Материалы Сети.