— А как же мы накажем Дума?
Дум, потирая ушибленную голову, смотрел то на одного говорящего, то на другого.
Шаман запустил руки в космы.
— Бабай меня забери, что-то я ничего оригинального не могу придумать! В голову лезет самое невинное: повесить, утопить, сжечь на костре…
— Шито-Крыто, — подал голос Дум, — помнишь, ты грозился услать меня к Краю Земли? По-моему, нет кары страшнее. У меня волосы поднялись дыбом, когда я об этом услышал впервые. Я осознал свою громадную вину и считаю: единственное, что мне остается после Улыбки, — это заглянуть в Бездну! Упасть в нее и, как ты говорил — помнишь? — бесконечно долго летя, превратиться в подобие сухого листа.
Шито-Крыто подозрительно посмотрел на Дума.
— Ну да, — сказал он, — мы тебя пошлем туда, а ты через неделю-другую вернешься!
— А ты дай мне провожатых, — посоветовал выдумщик, — двух крепких парней, от которых я не смогу убежать. Они проследят, как я исчезну в Бездне, придут и доложат вам.
Сокрушай переводил глаза с одного на другого.
— Боюсь, что ты хитришь, Дум, — сказал шаман, подумав с минуту, — но не могу пока поймать за хвост твою мысль.
— Послушай-ка, Шито, — проговорил вдруг Вождь. — За что мы хотим наказать Дума? За новинки! Изобретем же и мы кару! Край Земли — это как раз то, что нужно! Мы еще никого туда не усылали. Как аукнется, так и откликнется! Ты пропал на этот раз, Дум!
— Верная, как всегда, мысль, о великий! Но есть один вопрос. Как мы объясним народу наше решение, не упоминая об Улыбке? Ты больше ничего пока не изобрел такого, Дум, за что мы могли бы тебя законно приговорить к смерти?
— Есть кое-что, — сказал Дум уклончиво, — но это в наши дни неосуществимо, так что не стоит и говорить. Я посоветую тебе поступить проще, Шито-Крыто, — использовать выражение «Во избежание». Скажи так: «Во избежание дальнейших проступков этого»… как меня лучше назвать?
— Я бы назвал тебя просто негодяем, — подсказал Сокрушай. — Это поймет каждый.
— Мне все равно, раз меня ждет Край Земли, — согласился Дум, — но есть еще более прекрасные слова, подходящие к моему случаю: смутьян, еретик, баламут. Вот еще одно: прожектёр…
— Народу покажется мало Края Земли, если он услышит все эти слова, а большего наказания я не могу пока придумать, — сказал Шито-Крыто, — обойдемся «баламутом», «прожектёром», хотя я не знаю, что это такое, и «негодяем». Считай, что ты изгнан, Дум!
— Считай, что тебя нет, — кровожадно добавил Сокрушай, — Край Земли — это не шутка. Как только ты его увидишь, тебе расхочется улыбаться.
— Когда мне отправиться? — спросил Дум и поднялся с четверенек. Бояться больше было нечего.
— Торжественное изгнание состоится завтра, — ответил шаман. — Запасись едой, возьми в дорогу оружие: я хочу, чтобы ты умер предсказанным мной способом, а не в когтях случайного хищника. Ох, Дум, я так и вижу, как ты, несчастный, падаешь в Бездну! Провожатые, если они смогут вернуться, расскажут об этом зрелище. Наше племя содрогнется, услышав их рассказ, и никто никогда уже не рискнет что-нибудь придумать!
— У тебя неплохое воображение, о всеведущий, — сказал Дум, уходя, — еще немного, и ты стал бы моим конкурентом!
— Оно у меня достаточно хорошее, — проворчал шаман, — чтобы предвидеть, что чем кончается.
Дум было вышел, но тут же снова просунул голову в пещеру.
— Шито-Крыто, тебе все равно, в каком направлении мы пойдем?
— Ну…
— Что если мы двинемся в сторону Захода Солнца?
— Почему?
— Я свалюсь в Бездну вместе с Солнцем, и мне не будет так одиноко лететь в ней. Заодно посмотрю, что с ним там делается.
— Я подумаю, — ответил Шито-Крыто. — Мое решение ты узнаешь завтра.
Наутро племя собралось на площадке у пещер, где чернело место громадного костра, на котором можно было зажарить целого мамонта. Отдельно от всех стояли Дум и два молодых охотника — Напролом и Хоть-Куда, его будущие спутники в путешествии к Краю Земли. За плечами у них в кожаных мешках было то, что потребуется в дороге: еда, кремневые ножи, костяные иглы, запас сухих жил, что служили нитками. В руках все трое держали копья с кремневыми наконечниками.
Из пещеры Вождя вышли Сокрушай и Шито-Крыто. Приблизились к толпе. Встали так, чтобы их видели те и другие. Начал, как и полагается, Вождь:
— Вот что я скажу. Дум доигрался. Его предупреждали, что он допрыгается, но этому парню хоть кол на голове теши. Он продолжал изобретать, хотя никто его об этом не просил. Я спрашиваю у вас: просили вы его изобретать?