— Поставьте свою подпись здесь, здесь и здесь. Ваше заявление принято к рассмотрению. Удачи абитуриент.
Алексею, как несовершеннолетнему имперцу полагались субсидии на образование. Каждый год ему на счет перечислялось сколько-то там тысяч имперских рублей, на которые он мог выбрать уроки, пойти в школу, купить учебные материалы или заниматься с репетитором.
Но максимум, на что он был способен последние несколько лет — это дойти до районной школы и просидеть там свои обозначенные законом пять часов, которые, за которые успевал посмотреть несколько фильмов, что-то там почитать, иногда позаниматься в спортзале без особого желания и сходить в столовую. В общем, ради столовой он в школу и ходил, потому что в столовой давали сладкое. А по пятницам — курицу. А по праздникам — мясо.
И так получилось, что за последние несколько лет он практически не притрагивался к образовательному капиталу, и там накопилось достаточно хорошее количество денег. Поэтому репетитора он мог позволить себе вполне престижного. Вот только если честно, он никак не мог понять разницы между престижным и непрестижным репетитором. Ну, учит тебя человек и учит. Если надо — объясняет что-то, что непонятно. И что? Что для этого нужен талант или престиж?
Правда, ему за эту мысль Лиза чуть подзатыльник не влепила. Но после того, что между ними произошло, он воспринимал Лизу совсем по-другому. И на её замечания и придирки реагировал не так болезненно, как раньше. И, кстати, он единственный, кому она разрешила звать её Лизой. Все остальные звали её по имени отчеству. Было немного неловко, но приятно.
Так вот, Лиза сдержала обещание и репетитора подобрала достаточно быстро. Мало того, он должен был приехать, чтобы подписать с отцом бумаги. На самом деле подписать он мог и удаленно, и вообще это больше был предлог, нежели реальный повод. Реальным поводом было то, что отец хотел познакомиться с человеком, чьи образовательные услуги стоили больше, чем его месячная зарплата.
И поэтому Алексей нервничал. Опять и снова. Неделя получилась напряженной. И все шло так, как надо, но в каком-то безумном темпе.
Он чувствовал, что отец по-прежнему злиться и считает его затею авантюрой, и что он не одобряет то, что тот решил потратить столько своего образовательного бюджета… Можно подумать, что это его деньги, и он каким-то образом может лично их получить! Почему так получалось, что родители всегда были против? Они были против всего, что он хотел. Какой-то замкнутый круг.
Раздался звонок. Ну вот, это точно должен быть новый преподаватель.
За два дня до его приезда Света, то есть мама, устроила генеральную уборку, выбросила два большущих мешка мусора, вымыла окна, сделала перестановку, в общем — разобрала квартиру на молекулы и собрала её снова. Его и младшего она выгнала играть на улицу, а это значило, что уборка была серьезной. Затем Света купила ему и брату немного новой одежды. И как бы она не скрывала — было совершенно очевидно, что сделано это было из-за приезда преподавателя.
Конечно, такое внимание со стороны супруги не могло не позлить отца — какой-то незнакомый человек и тут такие почести. Но злился он молча. Впрочем, Алексей имел ту же скверную привычку — злиться молча. И поэтому, нередко понимал отца лучше, чем Света, то есть мама. А он, отец, тоже понимал его лучше всех. Правда, понимание получалось какое-то болезненное. Оба этим пониманием пользовались в своих целях и дружбы не получалось. А очень хотелось. По крайней мере, Алексей точно хотел. И отец, тоже, кажется, хотел. Но они же, как два барана — упрутся оба и вот… И вот, звонок.
Света глянула в зеркало и открыла дверь. Алексей и отец сидели за столом. Света расстаралась — она сделала буженину по рецепту бабушки. Запах стоял на весь подъезд. Но сначала следовало съесть не очень вкусную кашу.
А репетитор, кстати, был моложе, чем думал Алексей, но старше, хотелось бы. А ещё был он худой, высокий как шпала, в деловом костюме и с портфелем подмышкой. И это было не очень хорошо — лучше был это бы старикашка типа того, что он встретил в метро, автоматически вызывавший уважение своими преклонными годами. Отца это бы устроило гораздо больше.
Беседа протекала, в общем, мило. Они съели первое, затем второе. Репетитор Арсений Арсеньевич, для родителей — просто Арсений рассказал о плане учебных занятий, о том, что в классический курс математики так же входит геометрия и тригонометрия, и что в некоторых случаях эти науки даже интереснее уравнений и задачек. Особенно, если ученик обладает хорошим пространственным воображением. Из всей беседы слово «пространственное воображение» понравилось Алексею больше всего.
Потом они обговорили о том, как Алексею придется ездить в соседний город. Три раза в неделю — полтора часа в одну сторону и полтора часа в другую — это не мало. Впрочем, как отметил преподаватель, у него есть ученики, которые живут и дальше, и им приходиться приезжать в центр, и жить там, в социальном колледже. На что Алексей даже в тайне позавидовал — он бы в таком пожил. Подальше от Лазарева и вечно недовольного отца.
Ещё они поговорили об общем образовании, немного о политике, со Светой — о погоде, конечно.
— Хочу сказать, что Алексей у нас мальчик… Сложный. — Начал отец.
Алексей сразу понял, куда тот клонит и зачем он вообще эту беседу затеял. Ну, вот почему? Он бы ещё взял его дневник и показал его двойки за общим столом. Хорошо, что дневников в их время уже не было. А ещё лучше — созвал весь двор, весь район и рассказал, что его сын — самый худший в школе. Да ещё из буфера родом. Тогда все бабки старые так и сказали «Ну, с ним все ясно».
А он уж думал, что все пройдет гладко.
— Сложный? — переспросил преподаватель. — И в чем же заключается его сложность?
— Он бросает все, что начинает. К примеру.
— Ну, это не самое страшное. Хороший преподаватель должен уметь создавать на ученика необходимое давление. Чтобы последний, без шантажа и угроз, занимался вещами, на первый взгляд, достаточно скучными.
— Наверняка, давление это именно то, что ему нужно.
— Кстати — Алексей, я разговаривал с вашим куратором. — сказал Арсений. — И со старостой.
— По-моему, староста меня ненавидит. — отозвался Алексей. Он заранее знал, что Лазарев про него скажет. Ничем не лучше отца.
— Не говори с набитым ртом. — Сказал отец. — Послушаешь — так тебя все ненавидят. И каждый по-своему. Я даже начинаю в это верить.
— Спокойно, ребята. — Сказала Света, открывая духовку, — Ещё будет мяса.
Ну да, добрый и злой полицейский. Добрый говорит о делах, злой видит его насквозь. Добрый дорогу покажет, чтобы не сбиться, а злой пинка даст, чтобы скорость набрать. Все бы хорошо, только играть по этим правилам уж больно не хочется. А все от того, что одно их объединяет то, что эти двое, хитрецы, кукловоды, и хоть у одного нитки белые, а у другого черные. Игра в одни ворота. И выбора все равно практически не остается.
— Я считаю, что ты не прав. — сказал Алексей. И это было потенциальное начало добротной ссоры. Причем ссоры при посторонних людях. Не очень красиво получится. Но зато отец будет вежлив и сдержан. А отстоять свою честь — дело чести.
— Ты не прав. — Повторил он. — И это все, что я могу сказать. — Добавил Алексей для риторики.
— Ты считаешь, что я не прав? Ну, предположим, хорошо, скажи, кто тебя любит кроме тех, кто обязан делать это по семейным обстоятельствам. — Это был выстрел в упор. Алексей проглотил ложку каши — он всегда ел самое невкусное большими ложками. Но сейчас он сделала это, чтобы растянуть время, подыскивая аргумент. И действительно — кто его любит? Можно привести в пример Лизу, но они подружились совсем недавно и отец не поверит. Да и не подружились, в общем, она просто его поддержала. К тому же ему придется рассказать про болото, а это нечестно.