Еду обычно готовят во дворе в небольшой пристройке к скотному сараю. Буйволицу или корову имеет почти каждая семья. На очаге пекут чапати, готовят блюда из гороха, фасоли, овощей и риса. Мясо появляется в меню только в праздники.
Три четверти деревенских семей составляют «джаты» — земледельцы, а четверть — «камины» — ремесленники. Крупные деревни делятся на кварталы — «патти», и каждый из них будет как бы отдельной маленькой деревней с таким же разделением труда.
Сила традиции заключается в том, что чаще всего не только земля, но и профессии ремесленников и даже должности старост деревень и кварталов наследственные. Хотя бы один сын из семьи становится по примеру отца земледельцем, кузнецом, плотником, гончаром, брадобреем или водоносом.
Обычно семьи многодетны, и город получает пополнение за счет младших членов семьи. Самой благополучной считается семья, у которой сыновьям удается получить работу в городе. Они становятся связующим звеном между современным и патриархальным укладами жизни, так как семья остается в деревне.
Почти все годы шофером у меня работал славный малый — Ибрагим-хан. Неожиданно выяснилось, что он заминдар. Его семье, живущей в горной деревне, принадлежит чуть больше трех акров пахотной земли, которая не может прокормить всех, и небольшой сад. Пара волов и две коровы дополняют хозяйство. На узкой полоске земли, которая обрабатывается семьей, сажают кукурузу, пшеницу, овощи и немного риса. Все это идет на питание. Ибрагим — единственный добытчик денег, необходимых для уплаты налогов и приобретения промышленных изделий. Он довольствуется редкими поездками к семье и больше всего боится потерять работу. Таким образом, в данном случае понятие «заминдар» — «землевладелец» — весьма условно.
Познакомиться с обычаями в Пакистане не так просто. Меня долго интересовал свадебный обряд. И вот однажды я получил приглашение с золотым обрезом и тиснением размером с тетрадь на свадебный ужин в один из лучших отелей Карачи. Зохра Джабин и доктор Абдул Вахил не были мне знакомы, поэтому приглашение меня удивило.
Оказалось, что это был ужин человек на 800, на который были званы представители иностранных миссий и журналисты. Молодые были симпатичные: невеста — в красном сари, жених — в европейском черном костюме. И единственная дань обычаю: в одном из холлов размещалась выставка, я не оговорился, именно выставка свадебных подарков, преподнесенных невесте. Женщины внимательно осматривали их, горячо обсуждая каждый «экспонат». Еще бы! Ведь молодая пара имела непосредственное отношение к одному из богатейших «22 семейств» страны. Поэтому церемония больше походила на выставку мод и ювелирных изделий.
Настоящую свадьбу я увидел года через два в Лахоре. Машины жались к тротуарам узкой улицы, уступая дорогу свадебному кортежу: такси, украшенное, словно новогодняя елка, возглавляло колонну из нескольких машин, окруженных толпой. Время от времени из окна автомобиля выбрасывалась горсть мелких монет и вездесущие мальчишки устраивали свалку на мостовой.
Жених с гирляндами цветов на головном уборе, сопровождаемый родственниками, отправился в дом невесты. Вид у него был, мягко выражаясь, странный: издали казалось, что на его голову нахлобучили огромный торт.
Свадебный ритуал в Панджабе и Синде почти не менялся в течение столетий. Только в городах коня и паланкин заменяли автомобили. В деревнях же все осталось как в далеком прошлом, и соблюдение всех старых обычаев считается делом фамильной чести, а отступление от них — открытым вызовом обществу.
Впрочем, большинство традиций не так уж отличается от обычаев других народов: помолвка, свадебные песни и подарки. Как правило, все начинается с помолвки с помощью посредника — «вакиля» или «мираси». Часто помолвки устраиваются, когда жених и невеста еще бегают в одних рубашонках, а порой — сразу после их рождения. Браки между близкими родственниками (двоюродными братьями и сестрами) не только допускаются, но и всячески поощряются, особенно в деревнях. Такие процессы, как ухаживание и любовь до брачного союза, категорически исключены, и нередко муж впервые видит свою жену, когда она входит в его дом. Сохранение традиций в данном случае диктовалось чисто меркантильными соображениями: стремлением оставить землю, имущество и ценности в распоряжении одного клана.
Тем не менее свадьба — один из самых ярких и красочных праздников. К ней долго готовятся, ее долго вспоминают. После предварительных переговоров с «вакилем» родители невесты отправляются в дом жениха, и, если предложение одобрено, называется сумма, которая немедленно уплачивается. Впоследствии она с лихвой компенсируется, когда родители юноши приходят в дом невесты со свадебной одеждой «джора» и украшениями.
Итак, предложение принято, список приглашенных обсужден, и день свадьбы назначен. За неделю до торжества начинается обряд «помазания». В полдень в каждом из двух домов начинают звучать маленькие барабаны, гости и родственники танцуют и веселятся, все — кроме невесты.
После примерки свадебного наряда она запирается в своей комнате, надевает самую простую одежду, которую сменит только в день свадьбы, отказывается от косметики, хотя женщины уже подарили ей специально приготовленные духи и масла. Период добровольного заточения называется «мапан».
Это делается для того, чтобы через несколько дней, когда невеста облачится в традиционный красный наряд и наденет украшения, она выглядела особенно очаровательной. В ночь перед свадьбой семь замужних женщин окрасят ступни и ладони невесты хной. Здесь же непременно будет крутиться одна из девушек. Ей выделят немного краски — доброе предзнаменование, позволяющее надеяться в недалеком будущем еще на одну свадьбу. Все это сопровождается пением и шутками.
В день свадьбы жених садится на коня (или в автомобиль), но его сестры и кузины не дают тронуться с места, пока не получат выкуп. Наконец процессия под звуки труб и барабанов отправляется к дому невесты. Этот момент мы и застали на улицах Лахора.
Вскоре вся компания остановилась. Старшие представители обеих сторон обменялись троекратными объятиями. Рядом раздалось пение. Мужчина и женщина пели поочередно. Сюжеты импровизации были достаточно фривольными. После каждого куплета в толпе хихикали, девушки краснели.
Но вот наиболее почтенные родственники невесты входят в дом, чтобы троекратно спросить, согласна ли она выйти замуж за такого-то. Так начинается главная часть церемонии — «никах», на которой мы, понятно, не присутствуем, но известно, что никакие отступления от ритуала здесь невозможны. Невеста хранит молчание или кивает головой в знак согласия. Чаще это делает тетка, сидящая за ее спиной.
Затем мулла заключает свадебный контракт. Он недействителен без согласия жениха и невесты, хотя они зачастую еще незнакомы.
Наступает час, когда приданое — «джахиз», все платья, сари и украшения невесты — выставляется для всеобщего обозрения. Жених входит в ее дом и вручает подарки родственникам. Последние всячески дразнят и подшучивают над ним и, как правило, похищают его обувь, оставленную по обычаю у входа. Ее возвращают, только получив выкуп.
Общее веселье сменяется плачем и рыданиями, по большей части инсценированными; невеста покидает отчий дом, жених берет ее за руку, ведет к автомобилю, заменившему паланкин, и под аккомпанемент стихающих рыданий везет в свой дом. Лицо невесты еще закрыто, но ее красный наряд сверкает золотыми блестками.
В новом доме невесту встречают с ликованием. Час веселья приходит вновь. Мать или кто-нибудь из семьи помогают ей войти в дом. Невеста входит с нарочитой скромностью, низко опустив голову. Теперь настала ее очередь раздать подарки и открыть лицо.
Впереди — свадебный пир и новая жизнь. Как она сложится, трудно сказать.
Ритуал развода по-исламски предельно прост: нужно выйти на улицу и трижды провозгласить при свидетелях: «ты мне не жена». Однако такие случаи не часты. Вопиющее неравноправие в том, что мужчина может в любое время надеть на голову новые гирлянды и ввести в дом еще одну жену. Мусульманские законы позволяют иметь четыре жены. А для женщины красный наряд невесты — единственный в жизни, если она не овдовеет. Впрочем, XX век внес строгие коррективы в полигамию, и они не столько морального, сколько материального плана: жен нужно содержать, а это не каждому по карману. Кроме того, молодые девушки, получившие образование, не соглашаются ограничить свою жизнь местом в «зенане».