— Нельзя, нельзя! Здесь тебе не трамвай, — шугала Феню контролёрша.
Феня вцепилась ей в рукав, моля и крича во весь голос:
— Барышня, миленькая! Погляди-кась, нет там картошки, лепёшки одни, мамка для Лёньки напекла. Я только через метро и знаю дорогу. Пропадать мне теперь? Ах ты, беда какая!
Контролёрша помяла мешок, уверилась — нет картошки, и пропустила. Феня кинулась бежать что есть духу, боясь, не повернули бы обратно. Она так перепугалась едва не приключившейся с ней беды, что никак не могла успокоиться. А тут, с той и другой стороны платформы, враз подлетели два поезда, без паровозов, блестящие, с яркими фонарями. Феня подбежала к одному, но поезд тронулся и умчался. Она бросилась к другому. Перед самым носом дверцы вагона, щёлкнув, захлопнулись, и этот поезд тоже умчался. Тяжело дыша, Феня прислонилась к каменной колонне. Она растерялась. «Ну как полдня прождёшь другого поезда, а то и до ночи? Да и сходить где, не знаю. Батюшки, а в какую сторону ехать-то?»
К колонне подошёл военный в очках и стал, развернув газету. Чудно показалось Фене, что он на народе принялся читать, как будто дома не начитается.
— Дяденька, где мне к Кропоткинским воротам садиться? — осмелилась она спросить.
— Тут и садись, — кивнул он, не поднимая головы от газеты.
— Дяденька, а вам куда ехать? Может, по дороге нам?
— Как раз по дороге, — ответил военный, вталкивая Феню в вагон подлетевшего поезда.
Едва они вошли, дверцы — дж-жик! — закрылись. Теперь это очень понравилось Фене: без задержек — раз-два, полетели! К ней вернулась весёлость, и она не утерпела, чтобы не поговорить с военным: он хоть и молчун, а видно, что добрый.
— Дяденька, вы на войне бывали?
— Бывал, — ответил он, блеснув из-под очков смеющимися глазами.
Среди пассажиров прошло движение, Феня заметила любопытство и улыбки на лицах.
— И наш Лёнька на фронте был, — рассказывала она, уверенная, что всем её рассказ интересен и важен. — Лёнька Михеев, братан мой. Два года отвоевал. Не знаю уж, дали ему награду какую или не заслужил. Теперь подчистую. Без ноги. А мамка рада — голова на плечах цела, и ладно. Он со своей головой и в конторе работу найдёт. Теперь у нас дела по-другому пойдут: отвяжись худая жизнь, привяжись хорошая! А нашли его, Лёньку нашего, интернатские девчата. Он в госпитале был, переживал шибко, от переживания и вестей нам не слал.
Военный внимательно слушал Феню, но вдруг спохватился, сунул газету в карман.
— Мне сходить, а тебе на следующей, — только и успел он сказать, прыгая из вагона.
Дверцы, джикнув, сомкнулись, и поезд понёсся дальше.
На следующей остановке и Феня сошла.
Здесь было торжественно, празднично, горели яркие лампы, освещая лепные украшения снежно-белых стен и потолков.
«Дворец Советов», — прочитала Феня надпись. — Батюшки, куда заехала! — изумилась она. — В самый дворец! Краса-то какая! Ну-у, Москва!
Но долго разглядывать красоту дворца было некогда, она поспешила за людьми, потянувшимися к выходу, и беспрерывно всех спрашивала:
— Где мне к Кропоткинским воротам идти?
— Здесь, здесь, — отвечали ей.
На улице все разбежались в разные стороны, и она опять осталась одна, оглушённая громом и шумом, звонками трамваев, автомобильными гудками, — всё неслось, мчалось, кружилось. Феня вынула из-за пазухи платок с завязанной в уголке бумажкой, проверила адрес: «Кропоткинские ворота, переулок»…
— Дяденька, где здесь Кропоткинские ворота? — спросила она проходящего мимо военного, доверяя больше военным.
Он не задержался, она побежала за ним.
— Это и есть Кропоткинские ворота, — ответил он на ходу.
Феня остановилась, оглядываясь. Навертела она голову за это утро, недолго и шею свихнуть! Просторная площадь, увенчанная аркой метро. К площади с одной стороны примыкает бульвар с двумя рядами развесистых деревьев, с другой — высится дощатый забор, куда-то ведут каменные улицы, но ворот не видно. Феня стояла, дивясь, а прямо на неё шагала девочка лет тринадцати, в синей шапочке. Она подпрыгивала, разбивая каблуком ледяную корку на лужах, и беспечно размахивала сумкой с книгами.
— Эй, деваха, где здесь Кропоткинские ворота? — спросила Феня.
— Здесь, — ответила девочка, с интересом разглядывая её весёлый деревенский наряд. — Ты на самодеятельность приехала? А самодеятельность кончилась.
«Сговорились они смеяться надо мной? — ошеломлённая, подумала Феня. — Хи-хи да ха-ха и мимо! Батюшки, да, может, и нет Кропоткинских ворот, вот они и смеются? А может, были, да бомбой сшибло? Куда мне деваться? Пропала я!»