Три года назад Ёнчжэ даже сделал купол, похожий на ледяное иглу. Внутри него он построил город: дома, высотные здания, улицы, парк и одну скамейку, на которой сидела семья: муж с сыном на руках и жена с миленькой дочкой. Эти фигурки он сделал сам, нарисовал им лица и раскрасил. В уличный фонарь, который освещал эту семью, он ввинтил малюсенькую лампочку. На своде купола также расположил мигающие лампочки, воспроизводившие созвездия. Без сомнения, это было самое лучшее из всех его творений, и в центре сидела идеальная семья, о которой он всегда мечтал.
Накануне показа Ёнчжэ не мог уснуть от волнения. Последние несколько лет он чувствовал, что реакция Хаён и Серён стала не такой восторженной, как прежде. Внешне их восхищение и комплименты были похожи на настоящие, но он понимал, что это не так – до такой степени он был чувствительным. Ёнчжэ представлял, как сдёрнет покрывало, и его сердце сильно билось в ожидании, что на этот раз их похвалы будут искренними. Однако во время показа никакой особой реакции от жены и дочери не последовало. Это было самым ужасным из всего, что могло произойти. Серён тихо хлопнула в ладоши, Хаён улыбнулась, скорее для приличия. А её глаза совсем не улыбались. И когда он спросил жену: «Что, не нравится?», та ответила: «Да нет, нравится». Для него это было равносильно фразе «Как это ужасно!». Утром следующего дня Ёнчжэ сразу унёс город под куполом на склад. Там он накрыл его плотной тканью и больше к нему не возвращался. Зато, поднявшись на гору Серёнбон, он обрубил с ольхи ветки, сделал из них розги и развесил по всему дому.
Зима сменилась весной. Утром первого апреля, когда солнце уже пригревало, Ёнчжэ отпер склад, потому что пора было приступать к новому шедевру. Пора было забыть о боли прошлого Рождества и приложить все усилия для создания нового мира. Насвистывая, он достал стремянку, которую приставил тут же к стене, и топор. В это мгновение откуда-то донёсся странный звук. Кто-то то ли пищал, то ли мяукал. Ёнчжэ остановился и, прислушиваясь, понял, что звуки исходят из домика с куполом.
Он взял в руку топор, тихо подошёл к домику и, протянув руку, резко сдёрнул ткань. Внутри купола сидела кошка, похожая на рысь. Она подняла вертикально хвост, выгнула дугой спину и угрожающе зашипела. За ней шевелились три котёнка. Вход в купол был сломан, на его месте зияла дыра. В нескольких местах обвалились стены, с одной стороны проломилась крыша. Город был разрушен до неузнаваемости. Семья, сидевшая до этого на скамейке, валялась под лапами кошек.
В этот момент Ёнчжэ рассвирепел как зверь. Этому не могло быть прощения. Их ни за что нельзя было простить. Не важно, человек это сделал или животное. Любой, кто посмел тронуть его собственность, должен быть наказан. Одной рукой он достал одного из котят из купола. Острые когти впились в его руку через шерстяную рубашку. Он отпустил котёнка и освободил руку. Из длинной царапины текла кровь, а кошка готовилась ко второй атаке. Она выгнула спину, обнажила зубы и зашипела.
Когда Ёнчжэ увидел кровь, ярость в нём закипела ещё сильней. Он поднял купол и откинул его себе за спину. В этот момент кошка, вскочив на задние лапы, прыгнула ему на грудь. Он махнул топором, и кошка упала. У нее была почти полностью перерублена шея. Его рубашка и лицо были испачканы кровью. За это время котята куда-то исчезли.
Ёнчжэ схватил кошку за хвост и повернулся к двери. Там стояли Хаён и Серён. Их лица были мертвенно бледными. Обе они уставились на кошку в его руках. Когда он сделал шаг в их сторону, они попятились. Глядя на них, можно было подумать, что он держит в руке труп не кошки, а человека. Мёртвое животное он бросил во дворе.