— Главнокомандующий не столько с тактикой сообразуется, сколько с неприятельскими обращениями, — так же тихо ответил Ивонин. — На Большом Шпице, поперёк бывшего фрунта позиции ныне шесть линий выстроено. Этот орешек покрепче, чем корпус князя Голицына.
Бибиков с некоторым сомнением покачал головой.
— Лишь бы главную батарею на Большом Шпице не отдали, — проговорил он. — Но и то сказать: её ведь генерал Румянцев защищает, а с ним Апшеронский, Псковский, Вологодский да два гренадерских полка. Из сих войск ни одного человека не тронули, даже когда рядом с ними шуваловцев гнали. Ну, помогай бог…
Бибиков со вздохом тронул поводья.
Говоря так, Ивонин на самом деле был гораздо более встревожен. Он видел и понимал, что главнокомандующий тоже видит, что русские войска, в большом количестве стянутые на Большой Шпиц, стоят здесь скученные и в тесноте. Огонь пруссаков с Мюльберга делался всё сильнее, и каждое ядро находило себе жертвы. Укрыться от обстрела было негде. Полки стояли в маленьких овражках, не дававших почти никакого укрытия от снарядов и картечи. Солдаты молча жались друг к другу, угрюмо слушая нарастающий свист ядер.
Это был тот момент сражения, когда Фридрих отправил курьеров в Берлин и в Шлезию с известием о решительной победе над русскими. Воодушевлённая успехом, прусская армия рвалась вперёд. На стороне пруссаков была свобода манёвра, им принадлежала инициатива. Казалось, что могли противопоставить им сгрудившиеся на узкой возвышенности, поливаемой смертоносным градом картечи, русские, войска?
Прусский король и его генералы полагали, что исход сражения предрешён и ничто не может спасти русскую армию от поражения и гибели. Ведель злобно подтверждал приказ, отданный Фридрихом перед Цорндорфом: «В плен русских не брать!» Он видел уже блестящий реванш за Пальциг.
Но седенький старичок-главнокомандующий неторопливо отдавал приказания; генерал Румянцев холодно смотрел в подзорную трубу на приближающиеся густые массы пруссаков; Бороздин, ещё не оправившийся от недавней раны, с гордостью смотрел на своих изготовившихся бомбардиров, а десятки тысяч безвестных русских людей стойко стояли под картечью, всякий раз смыкаясь после того, как из их рядов выносили убитых и раненых.
Глава восьмая
Кунерсдорф (продолжение)
1
Задумав дать генеральное сражение русской армии, король Фридрих стремился нанести ей страшный удар, от которого она не смогла бы оправиться. В русской армии он видел самое серьёзное — а может быть, и единственное — препятствие к осуществлению своих замыслов. Он уж давно не считал эту армию «дикой ордой московитов». Он научился бояться её — и тем сильнее ненавидеть. Она разбила полки его любимых генералов Левальдта и Веделя, она едва не разгромила его самого при Цорндорфе. И вот, наконец, эта ненавистная армия у него в руках. О! Её надо не только победить, её надо уничтожить до конца, потому что иначе она опять возродится и встанет на его пути.
Он с раздражением выслушивал своих генералов. Точно сговорившись, они представляли ему одни и те же соображения: солдаты очень устали от длительного похода и боя, к тому же изнемогают от жары, следует ограничиться достигнутыми результатами и посредством губительного обстрела вынудить русских к отступлению. Так говорил Финн, и Гюльзен, и Путкаммер, и даже сам Зейдлиц, с тревогой всматривавшийся в насупленные лица своих кавалеристов.
Фридрих гневно сопел. Эти робкие вояки, которых он делал генералами, думают, что они умнее его. Они не могут забыть его ошибку при Коллине. Хорошо же, он им покажет, как нужно воевать! Неужели, однако, среди них не найдётся ни одного, который…
— Ваше величество! По-моему, нужно атаковать русских, сбить их в центре, а тогда и правый фланг их недолго продержится. Они уже неспособны на упорное сопротивление.
Это говорит Ведель. Фридрих милостиво улыбается ему.
— Ты тоже такого мнения? Ну, так марш! — И, обращаясь к хмурым генералам: — Русская армия неспособна к манёврам и к быстрой перемене фронта. Мы возьмём их со слабейшей стороны.
Прусская армия двинулась на штурм Большого Шпица.
Атака велась сразу с трёх направлений. С фронта и справа наступала пехота, слева — кавалерия Зейдлица. Всюду, куда только хватал глаз, видны были прусские шеренги, приближавшиеся, стреляя на ходу, к оврагу Кугрунд, через который нужно было перебраться, чтобы дойти до Большого Шпица. Огонь прусских батарей усилился до предела.