Утешало одно: в Централе у него будет уйма времени и возможностей, чтобы подстроить любую угодную ему каверзу.
Эти перспективы подняли настроение, но Энви не забывал поглядывать за горизонтом.
— Да хватит уже туда пялиться! — Эдвард пнул камень, которым он недавно чертил круг. Камень прилетел прямо под ноги, и Энви недолго думая ударил по нему ногой.
Описав широкую дугу, снаряд улетел в перелесок. Спустя миг оттуда раздался короткий хруст, качнулись ветки — и снова всё стихло, словно и не было никакого камня.
— Чёрт, Эдвард, ты бы мог меня не отвлекать?
— У-у-у, ва-а-ажный, — подкатил глаза мальчишка. — Ну и стой тут столбом, а мы пошли рельсы чинить!
— Я поражаюсь вашей беспечности… Тут никому больше в голову не пришло, что ишвариты не успокоятся? Мы не знаем, сколько у них обученных птиц, насколько далеко их поселение. М-м, среди них могут быть и лучники. Что если они используют отравленные стрелы?
Во взгляде Огненного мелькнула тень одобрения.
— Эдвард, Эрлай прав. Они те ещё мастера скрытого боя.
— И что, бегать теперь от них?!
— Почему же сразу бегать? — прищурился Энви. — Если понадобится, я сам их прикончу.
Эдварда его слова не впечатлили. Пожав плечом, мальчишка умчался к формуле у рельс, Альфонс увязался за ним, но Огненный не спешил присоединяться к детям. Он прощупывал гомункула таким въедливым взглядом, что у Энви в мозгу защекотало.
— Не нравятся они мне, что поделать, — доверительным шёпотом признался гомункул.
Смотреть в глаза Огненному было так же сложно, как пялиться на сварку без защитных очков. И всё же, до Прайда он не дотягивал.
Поёжившись, Энви обхватил себя за плечи. Не стоило вспоминать о теневом поганце, не дай Отец, один из его отростков рядом. Перекладывать свои задачи на младших родственников он никогда не чурался. Что самое обидное, от Прайда ему доставалась всякая мелочёвка, которую братец мог выполнить одним взмахом тени. Хоть раз доверил бы что-нибудь по-настоящему ответственное!
Энви невольно покосился на свою тень и чуть слышно вздохнул: очертания его тени остались прежними.
— Тебе так нравится строить из себя героя? — спросил Огненный, разглядывая нож, про который Энви успел забыть.
— Героя? — у гомункула вырвался смешок. — Да бросьте, кто я по сравнению с вами…
На мгновение в глазах Огненного мелькнула растерянность. Перевернув нож другой стороной, он провёл пальцем по кромке лезвия.
— Похоже, я его затупил. И клинок погнулся… Из какого он сплава сделан?
— Дешёвка, — развёл руками Энви.
Мустанг в задумчивости постучал пальцем по рукояти. Энви невольно наклонился вперёд и потянулся к ножу.
— Он сейчас ни на что не годен, — заметил алхимик, убирая нож в карман плаща. — Но это легко поправить.
На несколько мгновений Энви онемел. С какого перепугу Огненный решил позаботиться о мелочёвке, которая принадлежала постороннему для него человеку? Ни один государственный алхимик не станет размениваться на такое, особенно когда поблизости есть коллеги низшего ранга, но Мустанг не торопился передавать нож Элрикам.
От размышлений Энви отвлёк громкий треск. Вздрогнув, он бросил взгляд на источник звука.
Рельсы окутало облаком синих разрядов. В самой сердцевине ослепительного света проглядывалась мешанина из расщеплённого материала, который постепенно выстраивался в недостающий кусок путей.
Смотря на преобразование, Энви вспоминал совсем другого человека. Его алхимию можно было сравнить с необузданным зверем, чья ярость крушила в пыль города, вздымая бурю до самых небес. Багровый Лотос заставил Ишвар подавиться собственным песком, но пустыня ему всё-таки отомстила, лишив чувства осторожности.
Прикусив губу, гомункул медленно пошёл вдоль вагона. Если бы не выходка Лотоса, они бы сейчас вдвоём запутывали узлы интриг в горячих точках, наслаждаясь острым запахом страха и безысходности, но нет, ему обязательно надо было укокошить высший состав за попытку присвоить себе полюбившуюся ему игрушку! Скажи он Энви хоть слово, гомункул из-под земли достал бы Лотосу новый философский камень или под шумок отобрал бы его старый, но чёртов подрывник даже не попытался договориться. Гордость ему, что ли, помешала?
От нахлынувшего раздражения у Энви задрожали руки. После того, как Лотос оказался за решёткой, он к алхимику так ни разу и не явился, опасаясь, что не сдержится и придушит этого предателя. Отца Лотос, конечно, не предавал, но как ещё называть человека, из-за которого планы Энви пошли прахом?
— Вот, теперь мы можем ехать!
Эдвард выскочил перед ним так резко, что Энви чуть не полетел кубарем вместе с мальчишкой. В последний момент гомункул успел отклониться, но со всей дури врезался в вагон.
Стенка вагона заскрежетала от удара. Скосив глаза, Энви заметил вмятину на том месте, где он ударился плечом, и развернулся, закрывая её спиной.
— А чего у тебя там? — мгновенно заинтересовалась мелочь.
— М? Ты о чём? — шагнув в сторону, Энви присвистнул. — Надо же, а вагон-то раздолбанный! Не, ну ты только посмотри, как его помяло!
Эдвард вытаращился на вмятину, раскрыв рот, как голодный птенец.
— Да этого только что не было!
— Да ладно? Просто кое-кто невнимательный, — улыбнулся гомункул и потрепал его по голове.
Эдвард вывернулся из-под руки, так надувшись, словно его только что прилюдно обозвали. Обхватив себя за локти, мальчишка смерил его взглядом.
— Вот я тебе тоже всё растреплю.
— Извини, но ты не достанешь, — не удержался от смешка Энви. — Ну, нам пора заходи…
Энви не закончил фразу, ощутив в районе живота что-то тяжёлое. Опустив взгляд, он успел только хмыкнуть, когда мальчишка добрался до плеч, зацепился одной рукой, а другой ухватился за волосы.
Гомункул оторвал его от себя через пару мгновений. Глядя на это мелкое, непростительно нахальное существо, Энви колебался, как поступить. Эдвард заслуживал воспитательный подзатыльник, но рядом был Огненный.
Глубоко вздохнув, Энви поставил наглеца на землю.
— У тебя волосы колючие, как иголки, — без обиняков заявил Эдвард.
— Видно, в прошлой жизни я был ежом.
Мальчишка скорчил серьёзную мину и, уперев руки в бока, недоверчиво прищурился.
— Не бывает прошлых жизней.
— Ты можешь это доказать? — вкрадчивым голосом произнёс гомункул.
Эдвард заносчиво вскинул подбородок. Его взгляд Энви не понравился, но он всё же решил послушать, что мальчишка скажет.
— А тут не надо ничего доказывать. Люди помнят только одну жизнь, значит, она одна и есть.
Это прозвучало настолько просто и вместе с тем наивно, что Энви не сразу нашёлся, чем возразить. Пока он собирался с ответом, мальчишка успел скрыться в вагоне вместе с братом.
Последнее слово осталось за Эдвардом. Осадок от разговора остался такой же неприятный, как застрявший под пяткой острый камешек, но поделать с этим Энви ничего не мог. Чтобы выиграть спор, ему понадобилось бы раскрыться, рассказать о гомункулах, чьи прошлые личности можно считать за прошлые жизни. Он бы рискнул, будь дети под его контролем. Представил бы всё в таком свете, чтобы мелкота гомункулов за спасителей посчитала, но Мустанга так не обдурить.
— Он слишком много думает для ребёнка, — процедил Энви, с грохотом поднимаясь по железной лестнице поезда. — Вот скажите, полковник, вы в его возрасте о таком задумывались?
— Честно говоря, меня беспокоили более приземлённые вещи.
Энви остановился на последней ступени. Он хоть ненадолго оказался выше полковника, но к этому примешивалась горечь запоздалого осознания, что стоило прибавить облику роста. Тогда Огненному, а не Энви каждый раз приходилось бы задирать голову, чтобы посмотреть ему в глаза.