–Блин, ну как ты это делаешь? — Энви дал братцу подзатыльник. Так, вполсилы, но довольно чувствительный. — Глаттони, сволочь ты такая! Я твой старший брат, в конце концов!
— М-м-м, Энви… Не ругай его почём зря. Глядишь, он и тебя слушаться начнёт.
— Ага, щас! Да ему же побоку, да, Глаттони?
Глаттони даже не ответил. Он так и таращился на Ласт в ожидании новых указаний. Энви даже в полумраке видел, какая у обжоры довольная физиономия.
Этого Энви уже не мог стерпеть. Вот когда он косячил, его подобные трюки почему-то не спасали!
— Эй, чтобы больше на шаг не отходил, понял? А то отведу обратно в катакомбы и на цепь посажу!
Глаттони втянул шею в покатые плечи. Угроза, в общем-то, была пустышкой, потому что никто не позволил бы Энви запирать в катакомбах настолько полезное в уборке всего лишнего существо, но Глаттони повёлся на его слова, как ребёнок.
Братец поплёлся за ним, виновато шмыгая носом и украдкой подмечая любую живность в пределах видимости. Энви всё видел, но препятствовать не стал. Чем бы Глаттони не тешился, лишь бы слушался.
Хватило толстяка ненадолго. Уже на выходе Глаттони заскулил в нетерпении. Когда за спиной раздался треск ткани, Энви резко обернулся. Как раз вовремя, чтобы увидеть, как из образовавшихся на груди дыр проклюнулись белесые концы рёбер. С них капала мутная жидкость, похожая на слюну.
— Так, спрячь вторую пасть! Что у тебя за манеры, слюной везде капать? Вообще-то обед ещё не подан!
По телу Глаттони прошла судорога. Его рёбра зашевелились, будто дополнительные конечности, собираясь обратно в грудную клетку. Глаттони справился на удивление быстро и, наверное, это заслуживало похвалы.
Ласт на неё не поскупилась. Потрепав обжору по лысой макушке, сестра наворковала ему явно больше хороших слов, чем он заслуживал, но Глаттони в ответ только бесстыдно лыбился.
— Я молодец, Энви? Молодец? — самым бесхитростным тоном спросил Глаттони.
— Ты ходячий холодец, — подбоченившись, передразнил его Энви.
Глаттони такой ответ вполне устроил. Энви подозревал, что он даже не понял, чем его обозвали. Глаттони не особо разбирался в человеческих блюдах, хотя несколько раз Энви пытался вдолбить ему в голову хотя бы пару десятков названий.
Энви вышел на свет первым, осматриваясь по сторонам, точно вороватый кот. Не ради осторожности — он припоминал карту этих мест. Остальной Централ Энви наизусть знал, но посещать трущобы не было надобности.
Глаттони жадно вдыхал воздух и вертелся из стороны в сторону, как флюгер. Энви не чуял ничего, кроме вони мусора, застарелой грязи, гнили и пота, но толстяк явно нашёл для себя что-то соблазнительное. Глаттони опёрся на кулаки, которые напоминали отёсанные валуны, готовясь рвануть по первому слову.
Ласт пошла вперёд, осторожно ступая среди грязи и вглядываясь в покосившиеся дома с изъеденными невзгодами крышами и чёрными провалами окон, кое-где заколоченными досками, из которых уже сыпалась труха.
Энви последовал за сестрой, перескакивая через буро-чёрные лужицы и стараясь держаться подальше от Глаттони. Обжора не обращал внимания на такую мелочь, как слякоть, и грязюка летела от него во все стороны.
— Та-ак, Глаттони, самые шумные ребята — твои, — Энви на секунду отвлёкся на брата, за что сразу же поплатился.
Земля предательски заскользила под подошвами. Попытавшись устоять, он только зацепился одной ногой за другую и со всей дури врезался в стену хибары. По дешёвому камню сразу разошлись трещины, но Энви куда больше волновала вздувшаяся на лбу шишка. Шипя и плюясь попавшим в рот мелким мусором, он развернулся к брату.
— Мои-и…и-е-есть!
С этим дикарским воплем Глаттони чесанул по узкой улочке, где дома почти соприкасались друг с другом.
— Гла-аттони, а ну вернись, — Энви очень старался скопировать интонации сестры, но быстро смолк. Всё равно в его голосе слышалась фальшь. С таким же успехом обезумевший мясник, который гонялся за людьми с топором наперевес, мог пытаться убедить жертву в своей безобидности, наполовину спрятав своё оружие за спину.
Глаттони с разгону снёс хлипкий забор и с гиканьем понёсся дальше.
Выругавшись, Энви сорвался за ним. Влажная земля хлюпала и чавкала под ногами, но он уже плюнул на приличия. Глаттони конкретно сорвало крышу, сейчас он думал только о еде. Правда, если из-за него накроется вся операция, последствия разгребать будет не он, а тот, кто не уследил.
Ласт мчалась бок о бок с ним, умудряясь даже на каблуках выдерживать темп на скользких остатках дороги. Энви бросил взгляд на её руки. Точно, когти!
— Насади его!
Ласт одарила его таким взглядом, будто сомневалась в его вменяемости. Энви скривился, хотя в мыслях признавал, что у плана есть недоработки. Ну а что ещё делать, если разрыв между ними и Глаттони стремительно увеличивался? Разве что догонять в зверином облике, но тоже ведь не факт, что погоня обернётся успехом!
Энви широко раскинул руки, пропуская по телу сеть алых разрядов. Конечности сильно вытянулись, так что Энви, сделав пару неуклюжих шагов, рухнул на четвереньки, на склеенные преобразованием пальцы. Ещё миг — и они превратились в комки лап.
Прижав к голове округлые уши, он устремился вперёд на такой скорости, что дорога по бокам слилась в две цветастые полоски. Пасть наполнилась слюной: чуткий нюх дразнил запах мяса.
Камни скрежетали под когтями. Поджарый гепард мчался к мельтешащей неподалеку цели с глухим рыком, с трудом сдерживая желание наброситься со спины, завалить и впиться Глаттони в горло.
Энви обогнал его и затормозил прямо перед обжорой. Чуть не занесло на повороте, пришлось зарыться когтями в землю. Глаттони успел только удивлённо замычать, когда брат влепил ему такую оплеуху, что его отшвырнуло на пару метров.
Приблизившись, Энви зашипел на непутёвого братца. Испуганно заморгав, Глаттони вжался в стену и шмыгнул носом. В уголках глаз-рисинок появились слёзы.
На холку гепарда легла рука Ласт.
— Бедня-ажка Глаттони, — потрепав Энви против шерсти, сестра присела перед обжорой. — Не будешь больше убегать?
Глаттони замотал головой, жмурясь, точно испуганный ребёнок.
— Не потакай ему! — взвился Энви. — Из-за этого придурка нас могли раскрыть!
Глаттони с несчастным видом свёл большие пальцы вместе и глянул на брата, выгнув жиденькие брови.
— Ну всё, Энви. Он усвоил, что убегать не стоит, — с лёгким недовольством отозвалась сестра, перебирая пальцами по макушке толстяка.
— Ага, до первого перекуса в поле зрения, — фыркнул Энви, придирчиво разглядывая когти на передней лапе. Грязи на них набралось прилично, пока он гнался за Глаттони, и его язык тянуло к когтям, как магнитом. Энви встряхнул головой. Не хватало ещё пойти на поводу звериных инстинктов!
— Теперь мне можно поку-ушать? — робко протянул обжора, засунув в рот большой палец. Когда дело касалось его самого, Глаттони прекрасно контролировал силу челюстей, так что пока его руке ничего не грозило.
Уши гепарда вздрогнули и развернулись, как локаторы.
— Не нуди. Сейчас я кого-нибудь тебе вычислю.
Глаттони не сводил взгляда с брата, который крутился на пятачке перед ним. Ишваритов он вычислил сразу, слишком уж характерная манера речи у них была. Большинство из них переговаривались на самые бытовые темы, но двое обсуждали проблему государственных алхимиков. Они говорили так тихо, что даже Энви со своим слухом с трудом разбирал слова. Однако, главное он уловил: оба считали, что с армейскими псами стоило бы разделаться. И неважно, что одному хватило бы расформирования, а крови требовал только второй — оба задумывали преступление против военных Аместриса, а значит, пришла пора их наказать.
Энви обнажил клыки в хищном оскале. Что ни говори, а будь они чуть дальше, у него были бы все шансы пропустить разговор этих пустынных изгоев, а с ним и формирование маленькой, но вполне эффективной группы бунтарей. В глобальном смысле они ничего не могли изменить, но зарезать пару-тройку государственных алхимиков — без сомнений, да.