Подхватив камень, Энви зашвырнул его в разбитое окно дома. Жаль, никуда толком не попал.
Энви завертел головой. Ему срочно надо было найти что-то, на чём можно выместить эмоции без вреда для себя. Он рыскал взглядом по пустынной улице, надеясь заметить что-то живое, но Глаттони распугал всё зверьё в округе.
— Хм, надо же. На этом винограде даже что-то цветёт, — отвлёк его голос сестры.
Коснувшись нижнего отростка лозы, Ласт повернула листья, и гроздь винограда с хрустом оторвалась от ветки. Энви не успел даже съязвить, когда сестра скрутила с тонкого черенка ягода и положила её в рот. Пару секунд подержав её в губах, Ласт втянула добычу с негромким хлопком.
Энви невольно прикрыл рукой нижнюю часть лица. То, с какой беспечностью сестра сорвала эту дичку, его напугало. А он ещё смеялся, что «с кем поведёшься, от того и наберёшься» точно не про них…
Ласт слизнула с губ полупрозрачный сок. Отщипнув себе ещё несколько ягод, сестра швырнула гроздь в сторону Глаттони. Обжора с визгом бросился на добычу. Секунда — и вся гроздь исчезла в его пасти.
— Неплохо. Немного недозрелый, правда. Энви, попробуй, — Ласт протянула ему горстку зеленоватых ягод.
Энви брезгливо скривился. Эти ягоды выглядели, как та ещё гадость. Не то чтобы он был придирчив к еде или опасался травануться. Энви просто не хотелось поедать то, что цветом и формой так напоминало его истинный облик.
Ласт такие мысли были чужды, так что вся горсть отправилась ей за щёку. Сестра едва заметно поморщилась.
— Что, кисляк попался? — хихикнул он.
— Это дикий виноград, Энви. Он и должен быть кислым, — она нахмурилась, словно вдруг вспомнила что-то важное. — К слову, про ягоды. У меня духи кончились.
Энви прислонился к стене и смерил сестру взглядом, ожидая продолжения. Ласт молчала, сосредоточенно дожёвывая виноград.
— Можно поинтересоваться, зачем там я?
Энви разглядывал коротко подстриженные ногти, искоса наблюдая за Ласт. Он поджал губы, чтобы не завопить, что только и ждал, когда она предложит прогуляться.
— Присмотришь себе что-нибудь, — пожала плечами Ласт.
— Нафига? Что надо, я себе и так создам.
— Какая же ты вредина, Энви, — сестра упёрла одну руку в бок, натягивая и без того тонкую ткань так, что сквозь неё теперь просматривалась белая кожа. — Девушке неприлично гулять одной, между прочим.
— Ты взрослая и независимая женщина, — развёл руками Энви. — И где гарантия, что я не окажусь третьим лишним после первого же встречного, который тебе приглянётся?
Она в задумчивости прикусила край ногтя, который поблескивал на солнце влажным антрацитом. Похоже, аргументы у сестры кончились.
Возникшая пауза Энви не понравилась. Ласт незачем было так уж его уговаривать. При желании она могла подцепить любого смертного и пойти в его компании.
— Ладно-ладно, в каком облике? В этом или как твоя подружка?
— На твой вкус. Только, Энви, без безумных причёсок и полосок ткани вместо обычной одежды. Я ценю твой стиль, но тебя же в изолятор загребут.
— Пф, как будто я оттуда не выберусь!
Сестра шагнула к нему, положила руки на плечи и пристально посмотрела в глаза. Отведя взгляд, Энви уставился на Глаттони. Братец прижимал к земле пыльно-серую змею и хихикал, пока рептилия грызла его ладонь и шипела. В невыразительных глазах змеи Энви разглядел зачатки паники.
— Я постараюсь сдержаться, — буркнул Энви и, вывернувшись из рук сестры, направился к обжоре. — Глаттони, пусти змею! У меня есть еда!
Услышав знакомое слово, толстяк даже о живой игрушке забыл. Всё внимание обжоры сосредоточилось на старшем брате, так что рептилия улучила момент и поспешно ускользнула из ослабевшей хватки.
— Внизу, внизу еда, не здесь, — Энви похлопал скисшего братца по макушке.
— Ну вот зачем ты его обманываешь? — с укором произнесла Ласт, разглядывая виноград, который рос на самом верху. Те ягоды были заметно темнее.
— Ничего я не обманываю! — Энви подпрыгнул и с размаху хлестнул пальцами по листьям. — У нас после одного пленника завалялось, ну, который сдох недавно!
— Случаем не сам пленник?
— Не, ты что? Я про вино.
Сестра так и замерла с протянутой к винограду рукой.
— Ты когда его припрятать успел?
— Да не суть, там всё равно от вина одно название. Так, дрянь двухлетней выдержки. В общем, я его тебе не дам.
— Глаттони тоже не надо, — её пальцы вытянулись, словно лезвия, и чиркнули над гроздью. Спелый виноград шлёпнулся ей прямо в руку. — Отравится ещё.
Энви ненадолго замолчал, припоминая, в какой переулок нужно свернуть, чтобы попасть в катакомбы.
— Ладно, тогда просто выкинем. Или химерам нальём, — он жестом показал сестре следовать за ним, но та пошла в совершенно противоположную сторону.
Энви метнул на неё суровый взгляд. Спустя несколько мгновений до него дошло, что сестра выбрала правильное направление.
— И не жалко тебе животинок, — вздохнула Ласт.
— Мне жалко только одну животинку: себя, — усмехнулся Энви.
Догнав Ласт, он поднял над головой сестры ветку с крупными листьями. Едва Энви прошёл под веткой, как она соскользнула с пальцев и с размаху хлестнула Глаттони по морде.
За спиной раздался треск раздираемой зубами ветки.
========== Глава 14 ==========
Ботинки улетели в одну сторону, плащ — в другую, а сам Эдвард помчался в ванную, пока её не занял брат. Дёрнув на себя дверь, он с победным криком залетел внутрь.
Снаружи было тихо. Слишком тихо, Альфонс даже не подумал возмутиться такой несправедливости. Эдвард выглянул в коридор и обнаружил, что брат стоит у тумбочки, на которой расположился чёрный телефон.
— Ал, проходи давай, пока я не передумал!
— Эд, а что если бабуле из-за нас совсем плохо? — не поднимая головы, прошептал брат.
От его тона по коже побежали мурашки. Отпрянув к умывальнику, Эдвард крутанул ручку крана. Кран рассерженно зашипел, и зеркало над умывальником подёрнулось туманом. Эдвард кашлянул. Влажный воздух лип к горлу ватным комом, который почему-то никак не получалось проглотить.
— Да у неё нервы крепче автоброни! — крикнул он в коридор.
Альфонс всё-таки заглянул в ванную. Он проскользнул к умывальнику, и пока Эдвард отряхивал руки, он подозрительно долго тёр ладонями лицо.
— Автоброня тоже может сломаться.
Эдварду замер, не зная, что на это возразить. С минуту он только смотрел на то, как брат вяло умывался. Его тревога протянула ледяные лапы к Эдварду, сдавила горло и грудь, перепутала мысли.
Альфонс потянулся к металлической ручке крана. Воду перекрыло с рваным хрипом. Звук стих почти сразу, но Эдварда все равно передернуло. Словно проснувшись, он бросил взгляд на зеркало, где темнели два невнятных силуэта, и провёл по нему ладонью. В перечеркнувшей туман полосе мелькнули перепуганные глаза.
Эдвард выдохнул прямо в отражение, застилая его дымкой, и несильно толкнул брата в плечо.
— С ней все хорошо, Ал. Вот я сейчас позвоню, и ты увидишь.
Альфонс проследовал за ним в коридор и остановился напротив тумбочки, прислонившись к стене. Оглянувшись на него, Эдвард медленно снял трубку с рычажка. Диск крутился под пальцами так быстро, что несколько раз Эдвард сбился.
— Давай я, — тихо предложил Альфонс.
— Я щас, я щас! Алло? О, Уинри! — Эдвард затараторил, опасаясь, что иначе его выдаст дрожь в голосе. — Ты чего молчишь? Уинри?
Паузу прервал всхлип.
— Ты чего, ты чего? — испугался Эдвард. — Я живой, Ал тоже, и мы сейчас у Роя, ага! Ну, в квартире, понимаешь?
В трубке громко хлопнуло.
— Уинри? Алло, приём! Ты меня слышишь? У тебя там что-то хлопнуло!
— Это я по башке твоей пустой, — Эдвард едва смог разобрать, что она говорит. Обычно бойкий, сейчас её голос срывался на писк. — Всех тут довёл, дурак!
— Прости, прости, я не хотел пуга…
— Не хоте-ел? Из-за тебя бабуля… — Уинри не договорила и разревелась в голос.
Эдвард схватил трубку обеими руками, чтобы не выронить, и привалился к тумбочке.