Не ограничившись криком, Эдвард повис на свободной руке. Он был лёгким, как воздушный шарик, но Энви сразу же сбавил шаг и, опустив голову, посмотрел юному алхимику в глаза.
— Я разберусь, откуда он взялся, и верну туда. А ты лучше иди присмотри здесь за всем. Идёт?
— Тогда с тебя причитается, — заявил Эдвард с таким серьёзным лицом, будто они торговую сделку обговаривали.
— Пф.
— Не пфыкай, а то удвою!
— Ты даже не сказал, что хочешь получить, — снисходительно улыбнулся гомункул.
— Я… я ещё не придумал, — вздохнул мальчишка. — Поэтому сейчас я пойду думать! И это, не надейся, что я забуду, ага!
Выпалив всё на одном дыхании, Эдвард помчался обратно к Штабу. Энви мысленно вознёс хвалу Отцу и потащил брата дальше. Ситуация снова была под его контролем, Эдвард оказался на безопасном расстоянии от Глаттони, а сам обжора вёл себя на удивление тихо. Всегда бы так.
Ухоженные улицы остались позади. Поплутав по глухим переулкам, Энви вышел к заброшенным домам, которые готовили под снос. Здесь они и остановились.
— Так, а теперь выкладывай, — Энви навис над братом. Он по-прежнему держал обжору за руку, а притихший Глаттони даже не пытался вырваться. — Нафига Расс тебя вызвал?
Глаттони воззрился на него, как ребёнок — на шляпу фокусника, из которой только что выскочил кролик, хотя пару мгновений назад она точно была пустой. Лицо толстяка округлилось в удивлённую «о».
— Как ты догадался, как?
— Просто я умный, — процедил Энви. — Так и?
— Он сказал, я могу хорошо покушать, — Глаттони расплылся в широченном оскале. — Сказал, там можно съесть всех.
— Там — это где? — теряя последние крохи терпения, прошипел старший гомункул.
Глаттони промямлил что-то невразумительное. Насупившись, он вперил взгляд в пол. На его лице застыло выражение крайного напряжения.
— Давай, вспоминай, — подбодрил его Энви.
Старший гомункул невольно подался вперёд. Глаттони и без его подачи растрачивал драгоценный ресурс своего ядра. Не страшно, если это случится ещё один раз. Иногда полезно напрягать мозг.
Глаттони мучился ещё несколько минут. Энви уже отчаялся услышать ответ от него и склонялся к плану бэ, то есть, Рассу, когда Глаттони вдруг взмахнул свободной рукой с криком:
— Ишвар! Это Ишвар!
— Не ори, — шикнул на него Энви, потирая ухо.
— Я вспомнил, вспомнил!
Глаттони хлопнул в ладоши и попал аккурат по ладони старшего брата. Взвыв, Энви выдернул пострадавшую руку и затряс ею в воздухе.
— Ты совсем приду?!.. ай, ладно, кому я говорю… — он тяжело вздохнул, прикрыв пострадавшей рукой лоб. На расплющенной кисти вспыхивали и гасли десятки алых разрядов, сращивая кости и мышцы. — Давно тебя Расс звал-то?
— Солнышко было вот там, — Глаттони ткнул пальцем чуть выше горизонта. — Я побежал, но немного потерялся.
— Ты что, не с Ласт был?
Глаттони помотал головой. Энви уже открыл было рот, чтобы уточнить, куда же делась их сестра, но глянул на брата и передумал. Обжора мог и не знать. В конце концов, Ласт перед ним не отчитывалась.
— О-окей. Погнали, короче. Только не теряйся больше, а то сам добираться будешь.
Глаттони послушно порысил за ним ко входу в катакомбы. Вход был в паре домов отсюда и представлял из себя резко уходящую вниз лестницу. Не самый приятный путь, зато самый короткий.
Энви остановился у верхней ступеньки, брезгливо поджав губу. Лестница и раньше была не ахти какой удобной, но по ней хотя бы можно было спуститься без особого риска свернуть себе шею. Теперь же её покрывал слой земли и мелкого мусора, который, к тому же, не успел ещё высохнуть после дождя.
Глаттони грязюка мало смущала. Опустившись на четвереньки, он лёг брюхом прямо в мусор, оттолкнулся от ступеньки и с истошным визгом покатился вниз. Энви даже возмутиться по этому поводу не успел, как внизу послышался глухой стук, а затем в темноте мелькнули два алых огонька.
— Я спустился! — радостно оповестил его брат, высунув лысую голову на свет.
Энви осторожно коснулся носком ступеньки, но тут же отдёрнул ногу. Нет уж, по мусору он не пойдёт. Дело было не только в нежелании пачкаться: после неудачной смерти на болоте Энви терпеть не мог ощущения липкой грязи на коже.
Порыскав взглядом по лестнице, он выделил несколько относительно чистых мест. Тяжело вздохнув, гомункул занёс ногу над ступенькой. Энви не стал бы так заморачиваться, будь в его спутниках кто-то кроме Глаттони. Кто-то, умеющий смолчать о том, как Энви разбазаривает ресурс философского камня из-за мелких неудобств.
— Почему ты не идёшь? Тебе что-то мешает? — беспокойно озираясь, спросил обжора.
— Ты мешаешь! Не вякай под руку, а?
Энви проехался на несколько ступенек ниже, чем рассчитывал, и навалился плечом на стену.
— До-олго, — прогнусавил братец.
— Зато я приду чистый, а тебя Расс не пустит! — огрызнулся Энви, переползая ещё одну ступеньку.
Глаттони пополз к нему, толком не отряхнувшись, но съехал обратно вместе с целым пластом земли, обнажив часть ступенек.
— О! Глаттони, а ну-ка иди сюда, здесь грязюку вытрешь! — обрадовался Энви. — Только меня не лапай, понял?
Братец послушно полез вверх. Несколько раз его относило обратно, но Глаттони был не из тех, кого расстраивают неудачи. Он с завидным терпением очищал собой путь раз за разом. Энви смирно дожидался, пока не получится чистая полоска, по которой он сможет пройти и не запачкаться.
Они оба слишком увлеклись процессом. Глаттони шлёпнулся в грязь у его ног и, подняв голову, бесхитростно поинтересовался:
— Так пойдёт? Пойдёт?
— Глаттони, как придём, я тебе что-нибудь дам! — похлопав его по макушке, объявил Энви. — Заслужил!
В следующий миг он пожалел о том, что сказал. Взбудораженный обещанием Глаттони вскочил слишком резко, поехал грязными ногами по ступеням и, пытаясь удержаться, схватился за брата.
Энви успел только вскрикнуть, когда каменную опору выбило из-под ног. Шваркнувшись со всей дури об осклизлые ступени, он кубарем покатился вниз, крепко зажатый в объятиях Глаттони.
Энви зажмурился, чтобы грязь не попала в глаза. Над самым ухом взбудораженно завыл Глаттони. Они катились ровно по тому участку, который братец вычистил по его указаниям, как назло ударяясь об острые рёбра ступенек.
Подпрыгнув на последней ступени ещё раз, гомункулы с разгону врезались в стену. Энви едва ощутил удар. Всё-таки Глаттони в последний момент развернулся так, что об камни шибанулся больше он, чем брат.
Голова кружилась, к тому же во рту ощущался привкус крови. Тело ломило хуже, чем после драки, но боль заглушала растущая злость. Не в силах выразить её словами, Энви боднул обжору в подбородок. Кольцо рук разжалось, и он отполз в сторону, как змея, привалился у противоположной стены и одарил брата испепеляющим взглядом.
Глаттони увлечённо размазывал грязь по животу и рукам, но стоило ему пересечься глазами с разъярённым родственником, как обжора попятился к дыре в стене. Просочиться туда у него не вышло.
— Мы спустились! — Глаттони с ухмылкой вскинул руки.
— Я тебя… да ты… тебе каюк! — Энви хотел высказаться длиннее, красочно расписав, что ожидает Глаттони в ближайшие несколько минут, но помешал кашель. Поперёк горла встало что-то острое, не давая толком вдохнуть.
С минуту понаблюдав за тем, как он корчится, Глаттони наконец решился приблизиться и дружески хлопнуть брата по спине.
Энви впечатало лицом в пол.
В следующий миг Глаттони отполз от него, но недалеко. Положив палец в рот, обжора с любопытством таращился на брата.
Энви сплюнул на грязный пол попавший не в то горло зуб и тихим, очень серьёзным тоном произнёс:
— Глаттони… беги.
— Но я хотел го-орку! — заныл толстяк. — Было весело! Было же? Весело?..
Энви оглядывал костюм, который стараниями братца превратился в лохмотья бродяги, но на последних словах поднял взгляд на брата.
Старший гомункул без слов сгрёб с земли выбитый зуб и швырнул его в Глаттони. Не пролетев и половины пути, снаряд испарился в воздухе. Энви знал, что так произойдёт, но его охватила досада. Сколько, в конце концов, у него будет косяков за этот день?!