— А так много брать нельзя, — заявила она.
— Чего нельзя-то? — фыркнул Эдвард, сгружая всё на стол. — Это же не двадцать книг! Тут всего… десять, вот!
— А больше пяти нельзя, — стояла на своём вредная девчонка. — Дедуль, нельзя же?
Филин с достоинством кивнул.
Хмыкнув, Эдвард отложил в сторону несколько книг. Пять так пять, главное, взять про биоалхимию.
— Эй, мелочь, — покровительственным тоном позвал Эдвард, пока Рой расписывался в своей карточке. — У меня конфет немного осталось. Будешь?
На слове «мелочь» девчонка обиженно надула губы, но стоило ей услышать про конфеты, как в глазах появился блеск интереса.
— Только не молочные, — вдруг выпалила она. — Я такие не люблю.
Эдвард впервые посмотрел на неё с уважением.
— А таких и нет. Он съел.
Проследив, куда она показывает, девчонка тихо хихикнула. Альфонс в ответ погрозил им обоим пальцем.
Эдвард успел дать девчонке пару шоколадных кругляшей и узнать, что её зовут Эрика, когда Альфонс в нетерпении потянул брата к выходу.
— Мы дикого зверя укрощать идём, — пояснил Эдвард новой знакомой. — Такой белобрысый, когтистый и мяукать не умеет.
— Всё он умеет, — вступился за своего любимца Альфонс.
Эрика проводила их взглядом, полным восхищения. Когда они уже выходили, Эдвард услышал, что она тоже хочет себе котика.
========== Глава 19 ==========
В парке всё цвело и пахло, от деревьев, розово-бело-жёлтых из-за цветов, до покрытых свежей краской скамеек. Энви нашёл самую просохшую и устроился под вязом. Они с Ласт условились встретиться в парке у Штаба, но сестра пока не пришла.
Энви рассеянно вертел в руках сладкий пирожок. Есть не хотелось.
Его уединение нарушил рыже-белый голубь, который спланировал прямо под ноги и с интересом уставился на нетронутую выпечку. Энви оттолкнул наглую птицу ногой. Сердито курлыкнув, голубь вспорхнул на скамейку, а оттуда — на плечо гомункула.
Не успел Энви стряхнуть с плеча одну птицу, как к скамейке слетелись ещё пернатые. Четверо голубей беспокойно закружили у скамейки, раздуваясь друг перед другом, и Энви вдруг ощутил себя совершенно беспомощным перед твердолобыми птицами, которых ничуть не смущали вибрации философского камня. Какая им разница, что вместо одного человека по факту чувствуются десятки, если у него в руках еда?
— Птиц божьих прикармливаешь? — послышался за спиной голос Ласт.
Сестра обвила руками со спины, и нос защекотал аромат орхидеи с нотками цитруса.
— Ага. Посланников бога наглости, — фыркнул Энви, небрежным движением стряхнув со скамейки рыже-белого нахала. — А что с твоей птицей высокого полёта?
— Увы, он не хочет кормиться.
Запрокинув голову, Энви посмотрел ей в глаза. Сестра и правда выглядела расстроенной.
— Он приятный собеседник, но за черту приличия не зашёл, — вздохнула Ласт, перебирая пальцами пуговицу на его груди.
У Энви отвисла челюсть. На его памяти Мустанг был первым, кто отказывал Ласт в мужском внимании.
— Да ну, не может всё быть так плохо! В смысле, он сумасшедший или слепой? Что-то я за ним не замечал ни того, ни другого.
Энви в задумчивости посмотрел на пирожок, на Ласт и протянул ей выпечку, но сестра только качнула головой.
— Кушай, кушай. Пусть хоть кто-то из нас сегодня порадуется.
— Порадуется, да, — хмыкнул Энви, наблюдая за пернатыми, которые бродили у скамейки в ожидании подачки. — Прикинь, мелкий сегодня целую схему провернул, чтобы со мной договориться. Припёрся ко мне в слова играть, а потом как начал предложениями на листе строчи… Вон пшёл! — он махнул ногой на голубя, который недвусмысленно таращился на колени. — Так вот, ты слушаешь?
Она кивнула, зарываясь пальцами и носом ему в волосы, но почти сразу же отстранилась.
— Табаком пахнет, да? — понимающе усмехнулся Энви и разломал пирожок пополам, чтобы добраться сразу до яблок. — Это всё Хавок. Мне хватило просто рядом с ним побыть после его перекура. Он из шайки Мустанга, курилка тот ещё. И дурилка тоже. Картонная. По крайней мере с виду, так не знаю. Так вот, про мелких. Им нужны книги по алхимии. Я бы без проблем им всё передал, только за ними же Мустанг бдит… И мне он пока не очень доверяет. И я без понятия, что с этим делать.
— Не торопись. В конце концов, Назначенный День не завтра и не через месяц. Успеешь ещё расположить его к себе.
Энви ответил не сразу. Сладкие яблоки с корицей таяли во рту, и ему хотелось растянуть удовольствие.
— Я ему жизнь спас ещё в поезде, Ласт. Одно другому не мешает, как видишь.
— Дай ему прийти в себя после поездки, — сестра отщипнула немного от его выпечки и бросила крошки голубям. Птицы кинулись к подачке все разом. — А книги передай где-нибудь в другом месте. Если вокруг будет много народа, Огненный не успеет за всем уследить.
Энви присвистнул, про себя жалея, что не додумался до такого просто выхода сам.
Двое голубей вцепились друг другу в шеи, закружились на месте, хлопая крыльями по ботинкам. Драка сопровождалась яростным гудением.
— И ещё, Энви.
— Дась? — откликнулся он, наблюдая за голубиной дракой. Побеждала птица, которая габаритами и цветом больше походила на ворону, чем на голубя. Рыже-белый сновал рядом с ними, торопливо склёвывая крошки.
— Я страсть как хочу прогуляться среди такой толпы.
Энви кивнул, усмехнувшись. Ласт прекрасно знала, как поднять ему настроение и при этом только выиграть. Она могла обратиться к любому из своих кавалеров, и те сочли бы за честь бросить к её ногам пропуск в самые дорогие заведения, но Ласт выбрала его. Энви мог ей отказать, но они оба знали, что этого не случится.
— Будет тебе и толпа, и веселье. М-м, кстати, про развлечения. Я тут узнал, что Глаттони в Ишвар отправляется. Ты с ним или остаёшься тут?
Энви говорил с напускной небрежностью, а сам косился на Ласт. Сестра снисходительно улыбнулась.
— Прайд согласился присмотреть за ним.
— О? — Энви ненадолго даже про еду забыл, настолько его удивила эта новость. — Не поэтому ли… Ну, Расс сегодня немного не в себе был, знаешь? Интересно, он там Глаттони не покромсал часом, когда я ушёл?
— Энви, наш фюрер умеет держать себя в руках, — ему показалось, что сестра говорила с лёгким недовольством. — Он не станет обижать своего брата из-за плохого настроения.
— Как скажешь.
Энви не хотелось портить момент спором. Он по-мальчишески болтал ногами, расправляясь с оставшейся половиной пирожка, и думал о том, что всё в целом сложилось очень даже неплохо. Ласт оставалась в Централе, Прайда наконец припрягли к делу. Правда, Рассу из-за этого досталось от приёмного сыночка, в чьи обязанности не входила слежка за Глаттони. Жаль, что такое зрелище пропустил. Не каждый день увидишь, как грызутся двое самых «образцовых» отпрысков Отца.
Пирожок кончился. Стряхнув на асфальт крошки, Энви поднялся, но Ласт притянула его обратно на скамейку.
— Посиди ещё пять минут.
— Зачем? — Энви хмурился, но на самом деле он блаженствовал.
— Потому что я так хочу, — прошептала на ухо Ласт. — Твои смертные болванчики могут ведь подождать?
Энви глянул на карманные часы, которые успел создать по дороге, и с неудовольствием заметил, что перерыв подходит к концу.
— Увы, мне пора, — тяжело вздохнул он. — Не хочу портить всё опозданиями в первый же день. Я и так почти всё утро на Глаттони ухлопал.
Ласт бросила на него полный укоризны взгляд.
— Всегда ты так, вредина.
— Что поделать, — развёл руками он. — Долг зовёт.
Стоило Энви освободить скамейку, как сестра сразу же расположилась на его месте, стройная и гибкая, как ива. Откинувшись на ребристую спинку, сестра окинула придирчивым взглядом ногти на правой руке, когда рыже-белый голубь вспорхнул ей на колени и закружился, раздувая сизое горло. Улыбнувшись, Ласт положила руку так, чтобы накрыть птице голову.
Энви невольно засмотрелся на сестру. Проходи здесь в этот миг художник, он точно не удержался бы и написал портрет, обозвав его «Дама и голубь» или придумав ещё какую глупость. Если бы картину писал Энви, она бы не имела названия. Нет в человеческом языке слов, способных описать, как восхитительно сейчас в сестре переплелись вожделение и невинность. Увы, предел его художественных способностей заканчивался на каляках уровня наскальных рисунков, а художник не спешил появляться.