Энви пошёл по начисто выметенной дорожке аллеи, прямо по дрожавшей теневой ряби. В шелесте листьев слышалось цоканье белок. Грызуны перепрыгивали с ветки на ветку почти вровень с ним, то ли гоняясь друг за другом, то ли сопровождая его в ожидании подачек.
Энви показал им фигу.
Одна из белок заинтересовалась. Пушистый огонёк соскочил на нижнюю ветку, задёргал носом, но ничего не унюхал. Сердито прострекотав что-то на своём языке, грызун ловко вскарабкался по стволу и спрятался в листьях.
Энви был в паре шагов от Штаба, когда под ноги кинулся мальчишка в драной кепке.
— Сенсация, сенсация! — заорал он прямо в лицо, подпрыгивая на месте как ошпаренный.
Энви смерил его взглядом. На кепке красовалась потёртая надпись «газетчик», под козырьком блестели тёмные и круглые как орехи глаза, из-под кепки торчали рыжие вихры. Через плечо висела вместительная, видавшая виды сумка, куртка выглядела поношенной и слишком широкой в плечах, зато штаны, напротив, были уже малы. На обуви светлели протёртые пальцами дырки.
Голодранец из не самого благополучного района. Неудачник из неудачников, который пытался выживать.
Мальчишка затряс газетой перед самым носом.
— Премьера театра иллюзионистов, уже в этом месяце! — срывая горло, возбуждённо завопил он.
Эта порода была ещё хуже голубей. Энви уже понял, что от него не отстанут, и легче сразу отстреляться, чем устраивать скандал.
Мальчишка сцапал пару мелких монет, и в его взгляде так и мелькнула мысль: «Вот, сегодня-то точно себе куплю!»
Энви презрительно скривил губы, когда ему сунули газету. У него мелькнула мысль сразу же выбросить ненужную бумажку, но тут он вспомнил про театр с иллюзионистами и передумал. Может, в новостях найдётся ещё что-нибудь необычное?
Отдав ему товар, юный газетчик мгновенно потерял интерес к гомункулу и пристал к представительному мужчине с пенсне.
— Сенсация, сенсация! — надрывался голос за спиной.
Энви слышал его до самой двери, пока она не захлопнулась, отрезая гомункула от многоголосия внешнего мира. Приветливо кивнув военной на входе, он свернул в коридор. Мимо него туда-сюда сновали люди в армейской форме. Энви невольно ловил обрывки их разговоров и морщился: ничего путного, одни пустые «ля-ля-ля» про то, как у тётки из магазина на днях чуть не стащили кассу прямо из-под носа, про новый ресторан в другой части города, про задиру из соседнего отдела, который недавно был того же чина, а как повышение получил, так нос сразу задрал, и прочие сплетни, в которые даже вслушиваться не хотелось.
Энви толкнул дверь плечом, и его окутала невообразимая смесь из табака и запаха каштанов. Окно было нараспашку — видно, Фьюри оставил, когда уходил. Его стараниями получилась ароматическая химера, причём не самая удачная.
Походя швырнув газету на стол, гомункул подошёл к окну. Из всей команды он вернулся первым.
Забравшись на подоконник, Энви подставил лицо тёплому ветру. Он покачивался на самом краю, как кобра под пение дудки, пока идиллию тишины не прервал громкий звук.
Оглянувшись на щелчок двери, гомункул встретился взглядом с Фьюри. Проходя мимо него к своему месту, механик вежливо поинтересовался:
— Неплохой отсюда вид, да? У нас каштаны видно.
— Из Штаба любой вид будет хорош, — хмыкнул гомункул, с грохотом закрывая окно.
Энви подвинулся, чтобы Фьюри было куда сесть, и похлопал по подоконнику рукой. Хорошо, что из всех подчинённых Мустанга заявился именно он. Фьюри производил впечатление самого безобидного человека, и Энви очень хотелось узнать, насколько это ощущение лживо.
Фьюри недолго колебался. Преодолев смущение, он устроился рядом и чинно сложил на коленях худые руки. Взгляд гомункула невольно зацепился за пульсирующую на горле вену.
Фьюри даже не подозревал, что сидел бок о бок с чудовищем, так что беспечно смотрел в сторону. Одно движение — и механик рухнул бы без чувств или без головы.
Энви протянул руку к соблазнительно лёгкой добыче.
Фьюри вдруг повернулся к нему.
— Опять воротник, да? — механик склонил голову, пытаясь разглядеть, где он накосячил.
— Ага, пух тополиный прицепился, — соврал Энви, почти не изменившись в лице. Слава Отцу, что Фьюри в это время был слишком занят своим воротником, чтобы смотреть по сторонам.
Энви отдёрнул руку и заехал пальцами прямо по шпингалету. Боль вспыхнула по всей руке, будто чёртов шпингалет его укусил.
Гомункул обхватил пострадавшую ладонь, скрывая от глаз Фьюри разряды алхимической реакции, и вдобавок довольно громко выругался.
Фьюри коснулся его плеча. Его ладонь была такой маленькой и слабой, если сравнивать с когтистой лапищей боевого облика гомункула, а кости — настолько хрупкими… Энви не понимал, почему из-за безобидного прикосновения ему так захотелось сжаться. Это Фьюри должно было стать неуютно, а не ему!
— Да пустяк, уже всё прошло, — Энви выдавил из себя улыбку.
— Ну, хорошо… — вздохнул механик и обратил взгляд на его стол. — О, ты газету взял?
Соскользнув с подоконника, гомункул приблизился к своему месту. У него возник соблазн усесться на краю стола. Энви подавил это желание. Он сейчас не в кабинете фюрера, где можно творить что угодно, пока это не выходит за дозволенные Брэдли границы.
— Да мальчишка на улице пристал, — фыркнул Энви и, подражая газетчику, пискляво добавил: — Сенсация, сенсация!
Фьюри рассмеялся. Энви в довесок состроил такую физиономию, что механик согнулся пополам от смеха.
Надо же. Обычно юмор гомункула никто особо не ценил. Из людишек разве что Багровый Лотос выслушивал истории, которые высмеивали его же собратьев, остальные кривились и уходили под самыми различными предлогами. Впрочем, юмор самого Лотоса другие тоже не ахти как воспринимали, хотя Энви он казался остроумным.
Энви понимал, что Фьюри тоже скорее всего притворяется, но какая-то его часть верила в обратное. Перекинувшись с механиком парой ничего не значащих фраз, гомункул устроился на стуле и закрылся газетой.
На первой полосе красовался театр иллюзионистов, под ним сообщалось о премьере новой оперы, дальше шла чушь, в которую Энви даже не вчитывался, а на последней странице отвели колонку скачкам. Его взгляд зацепился за пару строчек, где говорилось про скакуна-метиса, созданного алхимией из нескольких зверей.
Энви в задумчивости перелистывал страницы туда-сюда. Где бы назначить детям встречу? Театр иллюзионистов не заинтересует кого-то вроде Эдварда, который с помощью алхимии творит настоящие чудеса, а вот скакун-метис… Уже ближе. Правда, Энви не обольщался. Издательство вполне могло слепить приманку для впечатлительных, чтобы загнать побольше народу на скачки.
Газету вдруг дернуло вниз.
— Что читаешь?
На него уставились голубые, как разведённая акварель, глаза. Энви скользнул взглядом по встрепанной челке младшего лейтенанта и вздохнул.
— Как сказа-ать, — протянул он, едва сдерживаясь, чтобы не ляпнуть гадость. — Новости, как видите.
Хавок облокотился на его стол.
— И что пишут?
— Да так… — Энви сделал рукой неопределённый жест. — О театре обманщиков, которых принято называть иллюзионистами, о конфликтах на границе. Ничего нового, в общем.
Как назло, Хавок продолжал топтаться у его стола. Энви закрылся от младшего лейтенанта газетой, но его похожий на прицел взгляд ощущался даже сквозь бумагу, не давая сосредоточиться.
Гомункул хлопнул газетой о стол и поднял глаза на Хавока, высоко вскинув брови. Кто другой смутился бы, но этот парень даже не подумал отвернуться или изобразить неловкость.