Йога и новая психология
Появление глубинной психологии исторически шло параллельно переводу и широкому распространению текстов йоги.[vii] И то, и другое было жизненно важной новинкой. Новоприбывшие гуру и йогины соревновались с психотерапевтами за ту же клиентуру, искавшую то, что им не могла дать западная философия, религия и медицина. Потому соревнование между ними было вполне ожидаемо (не в последнюю очередь потенциальными потребителями). Хотя было много написано о сравнении восточного и западного мышления,[viii] пришествие новой глубинной психологии провозгласило появление нового и гораздо более многообещающего мерила для сравнения. Ведь глубинные психологии стремились освободиться от отупляющих ограничений западного мышления, чтобы разработать карты внутреннего опыта, основанные на трансформирующем потенциале терапевтической практики. Похожее примирение «теории» с «практикой», похоже, воплотилось в йогических текстах, которые, кроме того, развивались независимо от пут западного мышления. Более того, посвятительная структура, принятая институтами психотерапии, привела их социальную организацию к схожести с устройством йогических организаций. Так открылась возможность новой формы сравнительной психологии.
Уже в 1912 г. в «Трансформации и символах либидо» Юнг предложил психологическую интерпретацию отрывков из Упанишад и Ригведы.[ix] Хотя это открыло возможность для сравнения между практикой анализа и практикой йоги, возможно, первое обширное сравнение было проведено Ф. Й. Уинтером в «The Yoga System and Psychoanalysis».[x] Он противопоставлял психоанализ, как он представлен в работах Фрейда и Юнга, с Йога-сутрами Патанджали. Еще до того, как Юнг обратился к этой теме, его работу уже сравнивали с йогой – и «новые пути в психологии», которые он стремился открыть с тех пор, как вышел из-под крыла Международной Психоаналитической Ассоциации, обещали быть самым плодотворным пересечением восточного и западного подходов.
Описание встречи Юнга с восточной мыслью было бы неполным без упоминания о графе Германе Кейзерлинге и его Школе Мудрости в Дармштадте, который предоставил университетскую среду для исследований Юнга. Кейзерлинг обращался к йоге в своей работе «The Travel Diary of a Philosopher», которая получила широкое признание. Он предполагал, что современная психология на самом деле является открытием заново того, что уже было известно древним индусам: «Индийская мудрость – глубочайшая из всех существующих. … Чем дальше, тем теснее мы сближаемся со взглядами индусов. Психологическое исследование шаг за шагом подтверждает предположения, содержащиеся… в древней индийской науке о душе».[xi] Что отличало подход Кейзерлинга, так это то, что он рассматривал йогу как психологическую систему, превосходящую всякую западную: «Индусы больше всех сделали для усовершенствования метода тренировки, который ведет к увеличению и углублению сознания. … Йогу… можно считать высочайшего положения среди путей к самосовершенствованию».[xii] Некоторые из его характеристик различий между Востоком и Западом параллельны характеристикам Юнга, например: «Индус считает психическое развитие фундаментальным; эти феномены для него реальнее физических».[xiii]
Именно в Дармштадте в начале 20-х годов Юнг познакомился с синологом Рихардом Вильгельмом, и их совместный труд в 1928 г. над китайским алхимическим текстом «Тайна Золотого Цветка», который Вильгельм перевел на немецкий и для которого Юнг написал психологический комментарий,[xiv] дал Юнгу возможность оценить сравнительную психологию Востока и Запада. Юнг (не знавший санскрита) впоследствии занимался подобной работой с такими фигурами, как Генрих Зиммер, Уолтер Эванс-Венц, Дайсецу Судзуки и, в этом случае, с Вильгельмом Хауэром, являвшимся ведущим комментатором восточной мысли во времена Юнга.[xv]
Сравнение между йогой и психоанализом было продолжено коллегой Кейзерлинга, Оскаром Шмитцом в «Psychoanalyse und Yoga»,[xvi] которую Шмитц посвятил Кейзерлингу. Шмитц утверждал, что среди школ психоанализа ни Фрейд, ни Адлер, а Юнг был ближе всего к йоге: «С юнгианской системой впервые появилась возможность того, что психоанализ сделает серьезный вклад в дальнейшее развитие человека. … Это не метод йоги, и не пытается им быть, но, может быть, система Юнга такова».[xvii] Ответ Юнга на работу Шмитца был двусмысленным: