В той мере, в какой я считаю психоаналитические и психосинтетические методы средства самосовершенствования, ваше сравнение с методом йоги кажется вполне убедительным. Однако, мне кажется, как я считаю, следует подчеркнуть, что это лишь аналогия, поскольку сегодня слишком много европейцев стремятся привнести некритично привнести восточные идеи и методы в нашу западную ментальность. По моему мнению, в этом нет пользы ни нам, ни этим идеям. Ведь то, что родилось из восточного духа, основано на совершенно особой истории этой ментальности, которая самым фундаментальным образом отличается от нашей.[xviii]
Тантризм и кундалини-йога
Вездесущность классов йоги наряду с аэробикой, подъемом тяжестей, массажем и другими сектами современного культа тела в спортивных и фитнес-центрах позволяет легко забыть, что йога – это древняя духовная дисциплина.
Йога разделяет две идеи, считающиеся общими для индийской философии и религии – реинкарнацию и поиск освобождения из цикла рождения, смерти и перерождения. Мирча Элиаде утверждал, что для йоги и философии санкхьи, к которой она относится, в противоположность другим школам индийской мысли, «мир реален (не иллюзорен – как, например, в Веданте). Тем не менее, если мир существует и длится, то только из-за «невежества» духа».[xix] Что отличает йогу, так это ее исключительная практичность. Сурендранатх Дасгупта отмечал: «Философия йоги имеет по сути практический тон, а ее объект по большей мере состоит в демонстрировании средств достижения спасения, единства, освобождении пуруши».[xx] Было предложено много различных определений и описаний йоги. Элиаде утверждал: «Этимологически yoga происходит от корня yuj, «связывать вместе», «удерживать», «соединять». … Слово yoga служит, в основном, для обозначения любой аскетической техники и метода медитации».[xxi] Для Фойерштейна «Йога – это специфически индийская традиция, состоящая из набора различным образом кодифицированных и/или систематизированных идей, подходов, методов и техник по большей мере направленных на вызывание трансформации в практике (йогине), передаваемая от учителя к одному или нескольким последователям в более или менее формальной обстановке».[xxii] Самые ранние следы йоги можно найти еще в третьем тысячелетии до н.э.[xxiii] Есть несколько основных школ йоги: раджа-йога, хатха-йога, джняна-йога, бхакти-йога, карма-йога, мантра-йога, лайя-йога и кундалини-йога. Чтобы охарактеризовать последнюю будет полезно учесть некоторые основные особенности тантрического движения.
Тантризм был религиозным и философским движением, которое стало популярным с четвертого столетия и повлияло на индийскую философию, мистицизм, этику, искусство и литературу. Аджехананда Бхарати утверждал: «Что отличает тантрическое учение от другого индийского или буддистского учения, так это его систематический упор на тождественность абсолютного [paramartha] и феноменального [vyavahara] миров, рассмотренных через призму опыта поклонения [sadhana]».[xxiv] Тантризм был анти-аскетичен и анти-спекулятивен и представлял трансгрессивный противоток в общепринятом индуизме. Он отрицал превалирующую кастовую систему и предлагал переоценку ценностей. В тантризме наличествовало поклонение телу, которое рассматривалось как микрокосм вселенной. В противоположность маскулинистскому настрою традиционного индуизма, как отметил Элиаде. в тантризме «впервые в духовной истории арийской Индии Великая Богиня обрела доминирующее положение. … Мы также наблюдаем нечто вроде нового религиозного открытия мистерии женщины».[xxv] Другой взгляд на тантризм отражался в его практике, которая часто использовала элементы, отсутствующие в традиционных религиозных ритуалах. Зиммер утверждал, что тантризм «настаивает на святости и чистоте всех вещей; отсюда «пять запретных вещей»… составляющих сакраментальное подношение в определенных тантрических ритуалах: вино, мясо, рыба, поджаренная пшеница и половой акт».[xxvi] В школах так называемой «правой руки» они использовались символически, а в школах «левой руки» буквально.
Что касается современного восприятия тантризма Якоб Нидлмен уместно отметил, что «как только западный человек слышит слово «тантризм», в его разуме появляются различные дикие и зловещие ассоциации, дополняющие попурри из психодуховной научной фантастики и сексуальной акробатики, повергнувшее бы в стыд даже наделенных самым богатым воображением порнографов и полностью затмившее бы достижения даже самых стойких наших сексуальных воинов».[xxvii] Смешение движения нью-эйдж с сексуальной революцией шестидесятых породило все увеличивающийся интерес к тантризму на Западе, сопровождающийся многочисленными руководствами «как это сделать», ориентированных на ритуализированных сексуальных практиках – часто по пути замалчивающих то, что в тантризме такие практики были направлены не на освобождение сексуальности per se, а на освобождение из цикла перерождения.