Видите ли, это картина психического существования над или вне формы манипуры. Это ни что иное, как мысль – в видимом мире ничего не изменилось; ни один атом не переместился. Но изменилось одно: в игру вступила психическая субстанция. Видите ли, простая мысль, или почти неописуемое чувство, психический факт, изменила все его положение, всю его жизнь, и он смог перейти к анахате, к миру, где начинаются психические вещи.
Итак, переход от анахаты к вишудхе во многом аналогичен, но заходит гораздо дальше. Видите ли, в анахате мысль и чувство тождественны с объектами. Для мужчины чувство идентично с определенной женщиной, например, а для женщины с отдельным мужчиной. Мысль ученого тождественна с такой-то и такой-то книгой. Это такая книга. Так что всегда есть внешние условия, или для чувства, или для разума. Мысль всегда специфична – научная, философская или эстетическая, например, - потому что она всегда тождественна с отдельным объектом. И потому чувство тождественно с определенными людьми или вещами. Человек в гневе, потому что кто-то сделал то-то и то-то, потому что условия такие-то и такие-то. Потому наши эмоции, ценности, мысли, убеждения взаимозависимы от фактов, от того, что мы называем объектами. Они не в себе и не через себя. Они, как я говорю, сплетены с конкретными фактами.
Знаете, иногда идеально было бы не иметь никаких убеждений и чувств, которые не основаны на реальности. Нужно даже обучать людей, когда им приходится переходить от манипуры к анахате, что их эмоции должны иметь реальную основу, что они не должны грозить адом и проклятием другому, основываясь на чистом предположении, и что есть абсолютные причины, по которым такие их поступки не оправданы. Им действительно нужно узнать, что их чувства должны основываться на фактах.
Но переходя от анахаты к вишудхе об этом нужно забыть. Человек даже должен признать, что все его психические факты никак не связаны с материальными фактами. Например, гнев, который вы испытываете к кому-то или чему-то, неважно, насколько он оправдан, не вызван какими-то внешними вещами. Это феномен сам по себе. Это то, что мы называем восприятием на субъективном уровне. Скажем, кто-то оскорбил вас, и вам снится сон об этом человеке, где вы снова чувствуете тот же гнев по отношению к нему. Тогда я говорю: «Этот сон сообщает мне, что же означает этот гнев, чем он является в реальности». Но вы возражаете, что он сказал то-то и то-то, так что у вас есть все основания для такого гнева и поведения по отношению к нему. Ну, я должен признать, что все это вполне справедливо, и скромно сказать: «Итак, теперь, когда вы испытали гнев и снова стали разумным, давайте рассмотрим этот сон, потому что это субъективная стадия интерпретации. Вы считаете этого человека своим особенным bête noire [ненавистный человек – прим. перев.], но на самом деле это вы и есть. Вы проецируете себя на него, ваша тень появляется в нем, и это вас злит. Конечно, человек сначала не склонен признать такую возможность, но через время, если процесс анализа эффективен, до него доходит, что это может быть правдой. Мы, вероятно, тождественны даже с самым злейшим врагом. Иными словами, наш злейший враг внутри нас.
Если вы достигли этой стадии, вы начинаете покидать анахату, потому что преуспели в разрушении абсолютного единства материальных внешних фактов с внутренними или психическими фактами. Вы начинаете считать игру мира своей игрой, людей, появляющихся снаружи, проясняющими ваше психическое состояние. Что бы ни выпадало на вашу долю, какой бы опыт или приключение вы ни имели во внешнем мире, это ваш собственный опыт.
Например, анализ не зависит от того, кем является аналитик. Это ваш собственный опыт. То, что вы переживаете в анализе – это не благодаря мне; это вы и есть. Вы испытаете со мной именно тот опыт, который является вашим опытом. Не каждый влюбляется в меня, не каждый обижается, когда я делаю едкую ремарку, и не каждый восторгается резкими выражениями, которые я использую. Опыт в анализе, в котором я всегда тот же доктор Юнг, это крайне разнообразные процедуры с разными людьми. Индивидуумы весьма различны, и с учетом этого анализ – это всегда иной опыт, даже для меня. Я один и тот же во всех подобных условиях, но пациенты различаются, и соответственно опыт в анализе различен для меня все время. Но, естественно, пациент считает, что его анализ такой-то и такой-то, потому что в нем участвую я. Он не видит, что это тоже его субъективный опыт. Пока пациент рассматривает анализ подобным образом – который в сущности является личностным флиртом или личностным обсуждением – он не получает того, что должен получить, потому что не видит себя. Когда он действительно начинает рассматривать анализ как собственный опыт, то осознает, что доктор Юнг, партнер по игре, относителен. Он представляет собой то, что пациент думает о нем. Он просто крючок, на который вы вешаете свою одежду; он не так субстанционален, как кажется. Он тоже является вашим субъективным опытом.