Внутри бокса было темно.
— Бери, — милостиво разрешил Захарий.
Протянув руку, я достал чехол с саксом.
Рукоять боевого ножа легла в ладонь как влитая. Я ощутил некое взаимодействие — клинок пропитывался моими эманациями, реагировал на психотип. Нет, это не простая железка. Инквизиторы основательно подошли к вопросу и напихали в свои инструменты такого, что и не снилось простым аристократам. И да, никаких электрических ударов. Нож меня признал. А вслед за этим начал тянуть энергию. Немного, но я почувствовал.
— Я не знаю, как ты защитился от разряда, — тихо произнёс Захарий, — но у других это не прокатит. Тот, кто прикоснётся к твоему оружию, получит урон.
— Запомню.
Ячейка загудела сервоприводами.
Дверца автоматически закрылась.
Мы вернулись в центр комнаты.
— А теперь слушайте внимательно, — начал лекцию Захарий. Когда он успел спрятать свой нож, я так и не понял. Ловкий сукин сын. Чехла, кстати, не видно. — Вы получаете один сакс на всю жизнь. Этот нож настраивается на ваш психотип и больше никому не даётся в руки.
— Ростислав смог удержать ваш клинок, — заметил Илья.
Сейчас, когда сын кузнеца не волновался, его речь звучала вполне обычно.
— Редкий случай, — признал мастер. — У меня нет объяснения.
— Значит, и другие смогут к нему прикоснуться? — задал неудобный вопрос ботаник.
— Не смогут, — раздражённо бросил Захарий. — Повторюсь, случай уникальный. Но если вам хочется, можете по очереди трогать мой нож и наслаждаться электрическими ударами.
Желающих в группе не нашлось.
— Как это происходит? — не унимался очкарик. — Там встроенный аккумулятор?
— Нож впитывает энергию ки, — ухмыльнулся Захарий. — Впитывает и накапливает. Если вас интересует устройство, то оно очень сложное. Нож, как и другое оружие инквизитора, настраивается специальными калибраторами. Рукоять полая, в неё монтируются артефакторные вставки. Эти вкладки добавляются по мере обретения вами продвинутых навыков и перехода на новые ступени посвящения. То же и с каббалистическими цепочками. Здесь двадцать два слоя стали, на каждый нанесены Знаки и геометрические линии. Часть цепочек активна. Остальные будут активированы…
— … после перехода на новую ступень, — догадался Вейцер.
— Именно, — кивнул Захарий.
— Значит, наши ножи неполноценные? — подала голос одна из губастых девушек. — Они отличаются от вашего?
— Сакс послушника имеет ряд ограничений, — признал мастер-оружейник. — Но они снимаются по мере роста вашей компетентности.
— И что умеют эти железки? — презрительно скривился Смолин.
— Распознавание по психотипу, — начал перечислять Захарий, — аккумуляция ки, дополнительный силовой урон при ударах рукоятью. Активирована простейшая антикоррозионная цепочка. Плюс самозатачивание.
— И это всё? — расстроенно протянул Вейцер.
— Ну… они ещё очень острые.
Брат Захарий извлёк откуда-то белый мячик размером с яйцо и швырнул в меня. Сработали инстинкты. Я рванул нож из чехла, прочертил в воздухе размашистую дугу, и к моим ногам упали две половинки мяча. Нагнувшись, поднял один из кусков. Срез выглядел идеально.
— Острее бритвы, — заверил мастер-оружейник.
Добрая половина группы смотрела на меня с восхищением.
Ну, да. Я полон сюрпризов. То, что я не люблю клинки, не означает, что я не умею ими пользоваться. Умею, и на весьма приличном уровне.
— Сейчас вы сможете разобрать саксы, и на этом наше первое занятие будет завершено, — голос мастера стал скучным. — Хочу ещё раз напомнить, что любая поножовщина на территории кампуса наказуема. Дуэли запрещены. В тренировочных боях соблюдайте предельную осторожность — ножи очень острые. И ещё.
Захарий резко выбросил руку, отправляя нож по прямой к дальней стене. Сакс просвистел аккурат между изумлёнными близнецами и врубился в стоящую на распорках мишень. Инквизитор вогнал клинок по самую рукоять. Удар был настолько мощным, что мишень со скрипом сдвинулась на несколько сантиметров.
— Идеальный баланс, — оскалился мастер-оружейник. — Не благодарите.
Пока народ разбирал свои клинки, возбуждённо перешёптываясь, я изучал чехол. Там, естественно, были крепления и ремешок-фиксатор. Вот только… я не совсем понимал, к чему это лепить.
— Давай помогу, — раздался смутно знакомый голос.
Обернувшись, я встретился глазами с карателем в чёрной рясе. Настолько чёрной, насколько это вообще было возможно.
Я вспомнил этого мужика.
Отец Бронислав, член приёмной комиссии.