Сны, мысли человека — это… слишком личное. Сокровенное. И тех, кто на эту… хм… частную собственность посягает, я предпочитаю наказывать.
В моём арсенале есть парочка забытых техник, одну из которых я и применил.
Зеркало.
Отражение чужой атаки, направленной против тебя в сознании. Ментальная, сложная техника. Комбинированная. Но вполне доступная магу, расширившему ауру до третьей оболочки.
Моя усадьба неожиданно превратилась в опасный лабиринт, которым я повёл морфиста в глубину его личных кошмаров. Все попытки создать безопасный конструкт безжалостно пресекались. Одарённый принял облик Вари Фурсовой, но слегка гипертрофированной Вари. С более высокой грудью, стройными ногами и почти без одежды. Мнимая Варя, перед тем как попасть в лабиринт, пробовала затащить меня в постель и разговорить, выстраивая правдивые образы воспоминаний. Сейчас же морфист был вынужден сбросить маску и показать своё истинное лицо.
Я увидел невысокого, чуть полноватого мужчину лет пятидесяти. В тёмно-пурпурной рясе. Что и следовало доказать: меня прощупывал дознатчик.
Прощупывал не очень удачно.
Сейчас, когда я приблизился к нему по чёрному коридору с мигающей вверху лампочкой, то понял, что грозный морфист сжимается, скукоживается, постепенно превращаясь в маленького испуганного мальчика. И этот мальчик обнаружил себя то ли в подвале, то ли в пыльном чулане, где никто не услышит криков и не придёт на помощь.
Я продолжил идти вперёд, превращаясь в отчима брата Иннокентия.
От моих ног к ногам мальчика постелилась длинная, изломанная тень.
— Не надо! — мальчик забился в дальний угол чулана. — Хватит! Я хочу, чтобы это прекратилось!
Делаю ещё один шаг вперёд.
— Перестань! — взвыл брат Иннокентий.
«Зеркало» не только мешало ему оперировать моими снами и коллективным бессознательным, но и отсекало любые попытки сбежать. Разум инквизитора был парализован страхом, что препятствовало использованию Дара.
— ВОН. ИЗ МОЕГО. СНА!!!
Я рявкнул так, что пространство содрогнулось.
Брата Иннокентия как ветром сдуло.
Он свалил сразу после того, как получил разрешение.
Мне же пришлось волевым усилием развеять чары и вырвать себя из цепких фантазмов. Что-то подсказывало: приключения ещё не закончились.
Открыв глаза, я зажмурился: потолочная лампа неприятно слепила. За время моего отсутствия камера не изменилась. Разве что…
За дверью кто-то стоял.
Быстро они.
Лязгнул ключ, проворачиваемый в замке. Спали печати, которые инквизиторы поставили на дверь, думая, что я этого не замечу.
Я даже не шевельнулся.
— На выход, послушник.
В проёме виднелась фигура, облачённая в тёмно-коричневую рясу. Лицо инквизитора показалось мне смутно знакомым.
— Будете жечь на костре? — хмыкнул я, натягивая ботинки.
— Умник, — инквизитор был совершенно спокоен. — За тебя поручились. Считай, повезло.
Вы уже догадались, кого я встретил в коридоре?
Отец Бронислав собственной персоной. Злой, мрачный и невыспавшийся.
— Доброе утро, наставник, — поздоровался я.
— Сейчас четыре часа пополудни, — буркнул каратель. — А у нас с тобой серьёзный разговор.
Кто бы сомневался…
Для начала мы отправились в главное крыло, где я получил изъятые вещи. Сакс, тычковый нож, ножны с родовым мечом и рюкзак с личными вещами.
А вот дальше Бронислав меня удивил.
Никакого допроса, выволочки в кабинете, нотаций и прочей чепухи. Мы даже в консисторию не вернулись. Вместо этого зашагали в сторону главного учебного корпуса, только шёл Бронислав какими-то непонятными закоулками. Раньше я думал, что эти арки и «тупики» упираются в стены старинных домов, которыми была застроена вся консистория, но выяснилось, что это не так.
Двигались мы в полной тишине.
Бронислав никуда не спешил и выглядел вполне умиротворённым. То ли решил что-то для себя, то ли прогнал ки по каналам и восстановился.
— Трудная ночь? — поинтересовался я.
Наставник не ответил.
Достигнув уютной и практически безлюдной аллеи, мы замедлили шаг. Бронислав опустился на скамейку с чугунными ножками и знаком предложил мне сесть рядом. Пожав плечами, я сбросил рюкзак. И с наслаждением устроился на одном из лучших изобретений человечества.
Красиво.
Деревья шумят на ветру, под ногами шуршат опавшие листья. Небо голубое и чистое, воздух свежий. С нашей позиции отлично просматривается пирамида главного учебного корпуса. Прямо зиккурат какой-то, а не семинария.
— Знаешь, почему это здание выстроили в форме пирамиды? — наконец заговорил наставник.