— Мастер, — девушка покраснела, как же можно сознаться, что она, незамужняя девка, ходила ночью к мужчине?!
— Я понимаю, о чем ты думаешь, о стыде. Оставь. Мне очень важно услышать, что ты сделала.
— А почему я, — Белава попробовала в последний раз отнекаться.
— Потому что больше некому, — чародей подался вперед. — Рассказывай.
И Белава рассказала. Мужчины смотрели на нее: Радмир с любопытством, Дерей задумчиво.
— Ты бледная, — наконец сказал чародей. — Чувствуешь слабость?
— Да, немного, — ответила девушка.
— Почему ты решила сделать это? — теперь задал вопрос Радмир.
— Я знала, что нужна тебе, — пожала плечами Белава. — И знала, что должна сделать. Это было легко, — она смущенно улыбнулась, — как тогда у Ведары, когда морковку оживила.
— Ты оживляла? — удивился Дарей, и Белава вспомнила, что почти ничего ему о своих выплесках силы не рассказывала.
— Да, в день приезда к вам, — девушка почему-то чувствовала себя неловко.
— Теперь мне многое стало понятным, — чародей погладил подбородок. — Кто в твоем роду чародействовал?
— Прапрадед, прабабка, может и до них кто.
— Как их звали?
— Прадеда Велеславом, а бабку Хваленой величали.
— Великие духи, — присвистнул чародей. — Какие имена! Знавал я Хвалену, какая была ж… колдовка, — мечтательно протянул Дарей. — О Велеславе наслышан, царский чародей, самый сильный был в свое время. Это он всевидящие башни создал. Какие предки, какая мощь! Но почему я никогда не видел в Кривцах твою бабку? И почему даже не слышал ничего о ней?
— Я не знаю, — Белава была обескуражена. — Сама я видела бабушку всего раз, в пять лет.
— Да, об этом Никодий проговорился, когда я был у них, — вставил Радмир. — Он тогда сказал, что колдовской силы во внучках она не нашла. Меня это еще удивило. Пусть сила и проявилась в десять лет, но родовой дар есть от рождения, и не заметить его невозможно.
— Ты прав, друже, совершенно прав, — поддержал Дарей. — Но такого не бывало, чтобы в обычном человеке вдруг объявлялся дар. Он или есть, или его нет. Может обманулась? Но как? Это же Хвалена, в ней сила жизни была. Это и есть их родовой дар. Белава им ночью и воспользовалась.
— Не понимаю я вас, — в каком-то ужасе воскликнула девушка.
— Да что ж непонятного? Дар, передающийся по крови в вашем роду— это сила жизни. Это самая могучая сила. Растратить ее нельзя, совсем нельзя. Чародея жизни невозможно оставить без его магии, потому что она есть, пока чародей жив. Управлять этим даром научить нельзя, он сам дает знать, когда и как им надо воспользоваться. Ты вылечила Радмира за одну ночь, у него даже шрамов не осталось. Чародей жизни, достигший пика, может управлять всем, в чем есть или была жизнь, может оживить мертвого, может бесплодной женщине подарить радость материнства, может вернуть молодость. Недаром тебе так легко дается колдовская наука, и вот почему ты так опасна в ярости. Для выплеска ты берешь основу из силы жизни. И если бы мать не прятала тебя, то сейчас ты бы стала почти великой.
— Дарей, — позвал Радмир, — уж больно слово ты сказал правильное. Похоже Всемила действительно дочь прятала.
— Матушка боялась, что со мной случится тоже, что и с бабушкой, — хмуро произнесла девушка.
— А что случилось с бабушкой? — живо откликнулся чародей.
— Сгинула. Пропала будто никогда и не было.
— Когда? Я о ней почитай годков двадцать пять ничего не слышал.
— Я не знаю. Она после того раза больше не объявлялась.
— Странно, странно, как это все странно. — пробормотал Дарей. — Надо будет поговорить с твоими родителями. Ну оставим пока это. Ты поешь, — сказал он девушке, — а мы пойдем поговорим о деле.
Мужчины встали со своих мест, а Белава взялась за молок о и хлеб и задумчиво начала есть. Дарей рассказывал ей о чародеях, которые берут силу из разных источников. Чаще источником был свет. Во тьме такие чародеи были бессильны. Были те, кто брал силу из воды, кто из земли, они были более могучи, чем светлые, но сильней их всех были те, кто мог из воздуха сделать источник. А вот про чародеев жизни учитель никогда не говорил. А они получается, сильней всех, потому что земля, вода, воздух, свет и есть жизнь, и она, Белава, чародей жизни! Горделивая улыбка растянула ее губы. Вот она какая! А матушка не верила! И вдруг девушка сникла. «Никогда не взваливай на себя больше, чем сможешь унести», — прозвучали в ее голове слова Дарея, и в памяти всплыло как однажды, еще зимой, они возвращались с чародеем из Бодалков, крупного села, куда ездили по приглашению на роды. Белава тогда самостоятельно провела обряд по ограждению новорожденного от хворей. Ее хвалили, а учитель сказал, что она скоро превзойдет его. И вот в лесу она решила козырнуть и проложила по снегу путь до дома, без указания Дарея, и не спросив дозволения. Учитель слез с саней, сказав, что хочет прогуляться. Девушка довольная собой ехала, не глядя вокруг. И только, когда лошадь испуганно заржала, Белава увидела, что ее путь привел их к волчьему логову. Ей пришлось отгонять волков, трясясь от страха, потому что лошадь сходила с ума, и не было возможности сосредоточиться. Наконец она смогла распрячь лошадь и запрыгнуть на нее, потому что развернуть сани не было никакой возможности. Пегая лошадка неслась так, что могла бы соперничать с загорными скакунами в скорости и ловкости, умудряясь не увязнуть в сугробе. Судорожно вцепившись в развивающуюся гриву, Белава смогла раскидать голодных хищников, и они добрались до чародеева терема испуганными, дрожащими и злыми. Когда девушка влетела в терем, Дарей сидел перед самоваром и потягивал горячий чай с вареньем.
— Садись пить чай, — сказал он не глядя на взлохмаченную Белаву.
Та скинула шубку и теплый платок и протопала в заснежанных валенках к столу, тяжело опустившись на скамью.
— Мастер, — сказала так же не глядя на него, как и он на нее, — вы знали, что я ошиблась.
— Знал, потому и не поехал с тобой.
— Но почему вы не сказали мне? — она повернулась к учителю, тот подул на горячий чай, положил в рот ложку варенья и причмокнул:
— Знатное варенье.
— Почему вы не сказали? Я попала в волчье логово, я могла пропасть, — в ее голосе проскользнули истеричные нотки, и чародей наконец повернулся к ней.
— А зачем мне было говорить? Ты ведь лучше меня знала, что делаешь, — а потом добавил уже более строго. — Я ведь говорил тебе никогда не красоваться передо мной. Ты решила, что можешь, я дал тебе возможность увидеть плоды твоего поступка. Считай волков своим наказанием за ослушание.
— Но ведь я могла погибнуть! — закричала девушка и заплакала.
— Волки не упыри, что тебе их бояться? А за санями завтра сходите с Кумаем, нечего добром разбрасываться.
— Я больше туда не пойду! — снова крикнула Белава и убежала в свою светелку. Утром они с Кумаем привезли сани обратно.
Этот щелчок по носу девушка запомнила на всю жизнь. Больше она не пыталась удивлять учителя. Аппетит пропал совсем. Девушка встала из-за стола и пошла искать чародея и Радмира. Она соткала пальчиками светящийся клубочек и, кинув на пол, прошептала: «Дарей». Мерцающий «клубок» покатился перед ней, уверенно сворачивая к комнате чародея. Возле дверей он остановился, ярко сверкнул и растаял. Белава взялась за ручку и собралась открыть дверь, но тут до нее донеслось:
— Мы столкнулись с Белавой с такими по осени, — говорил чародей. — Я взял ее с собой.
— Ты взял девку с собой на выполнение поручения? — голос Радмира был наполнен недоверием. — Ей ведь рано еще выходить на такое.
— Друже, это удивительная девушка. Да, было рановато, но она уже знала достаточно к тому времени, да и хотелось научить ее не бояться.
— Как с теми, кого учат плавать? Скидывают с лодки и смотрят, как выплавит? — усмехнулся воин-странник.
— Да, ты прав, только я не собирался давать ей барахтаться. Просто хотел, чтобы она увидела нежить и посмотрела, как ее победить. Все вышло совсем не так, и девчонка сама убила одного из этих тварей, — Белава услышала, как Радмир присвистнул, — а вторая успела ее цапнуть.