— Езжайте, — шепнула она, стараясь не потерять свое слияние с рекой.
Кони заржали, не желая идти в этот жуткий проход. Дарей щелкнул пальцами, и животные увидели перед собой лесную просеку. Они успокоились и послушались своих всадников. Белава была последней. По мере продвижения вперед, она опять начала поднимать руки вверх, удерживая воду двумя высокими прозрачными стенами, за которыми виднелись снующие туда-сюда рыбы. Потом мелькнуло изумленное лицо Водяного, провожающего взглядом путников. Он что-то живо говорил, и Белава поняла, что Водяной ругается. Мужчины ждали ее на другом берегу, и девушка начала расслабляться, потому что осталось ей пройти самую малость. Вода за спиной стала волноваться, стены опадали, стекали вниз, пенились, ударяясь о дно и возобновляли свой бег. Еще несколько шагов, всего несколько шагов подумала Белава. И тут с другого берега донесся голос Дарены:
— Чародейка! Чародейка! Еще подводы приехали!
Белава обернулась, потеряла голос Буян-реки, и вода пришла в движение, ускорив смыкание стен.
— Скорей, — не своим голосом заорал Радмир.
Девушка улыбнулась, Злата выбиралась на берег, она успела. На лицах мужчин появилось облегчение. Но вдруг две руки высунулись из волны, нависшей над всадницей, выдергивая ту из седла. Злата вылетела на берег одна, а Белава, увлекаемая ледяными руками, ушла под воду.
Глава 18
Трое мужчин застыли на берегу, глядя в каком-то недоумении на воду, сомкнувшуюся над головой девушки. Первый отмер Ярополк, бросившийся к реке.
— Белава! — закричал он, и его взгляд заметался по бурлящим волнам. — Белава, отзовись!
— Что же это? — тихо выдохнул Радмир. — Как же?
Лицо Дарея исказилось:
— Старый хрен! — заорал он. — Взял-таки откуп, взял! Ведь сама река ее пропустила, а ты откуп стребовать решил?! Вылезай, рыбья харя, вылезай, я тебе покажу, как откуп брать!
Он кинулся к реке, готовый кинуться в воду, но Радмир сжал его в медвежьих объятьях.
— Куда ты, друже, куда ты? — пытался он пробиться в сознание взбешенного чародея. — Так ей не поможешь, сам сгинешь. Остановись.
— Не сберег, — осел Дарей на землю. — Девку не сберег! — и он вцепился себе в волосы.
— Погоди, — отвечал Радмир. — Погоди, не такая она наша Белавка, чтобы так запросто старому хрычу поддаться. Она его осилит, вот увидите! Она ведь не какая-то там колдунья или знахарка. Она чародейка жизни. В ней силы, как в этой реке.
— Да пользоваться она ею не умеет! — снова вскочил чародей. — Не успел научить, не успел объяснить, старый дурак…
— Она сама сможет, она сможет. Ведь многому сама научилась, — возразил воин-странник.
— Белава! Душа моя, Белавушка! — продолжал метаться по берегу Ярополк.
Он начал срывать с себя одежду. Теперь Радмир кинулся к нему, оттаскивая от воды. Ярополк в бешенстве обернулся.
— Ты все смеялся над ней, тебе все равно, что с ней будет, отпусти. Добром прошу отпусти, — воскликнул берестовский тысячник.
— Не глупи, — голос Радмира был спокоен, даже слишком спокоен. — Она справится. Ты ничего сделать не сможешь. Надо ждать.
Ярополк наконец вывернулся из рук воина, и с силой ударил в лицо. И тут Радмир сорвался, кинувшись на тысячника. Они сцепились и покатились по берегу. Дарей все еще, сидевший в горестном оцепенении, вдруг вскочил и, перескакивая через двух дерущихся мужчин, побежал на небольшой утес, возвышавшийся над рекой. Он закрыл глаза и начал слушать. Сначала до него доносились только рычание сцепившихся спутников и плеск волн. Постепенно он настроился только на плеск, вслушиваясь в более глубинные звуки. Вот он уже не слышит и волны, теперь до него доносилось шуршание рыбьей чешуи, потом шорох ила на дне. Но не это он хотел услышать. И он продолжал слушать. И вдруг до него донеслось слабое: тук-тук, тук-тук, тук-тук. Не бьется сердце у холодных речных жителей. Это стучало живое человеческое сердце. Чародей с какой-то детской радостью вслушивался в это тук-тук, тук-тук. А еще чуть позже до него донеслось:
— Да что ты ко мне привязался, морда твоя жабья!
— Ты рекой попользовалась, теперь откупом будешь, — твердил ей дребезжащий голос.
— А вот шиш тебе, жаба! — и Дарей представил, как несносная девица сует фигу под нос Водяному.
— Ты почему грубиянка такая? — возмутился речной владыка.
— А может мне тебе тут поклоны бить? А может песенку спеть? А может еще пряников твоим русалкам выдать?
— Какая поганая девка, — продолжал ругаться Водяной.
— Ты даже не представляешь какая! Да я сто женихов за четыре года со двора спровадила, а ты хочешь, чтоб я так сразу и в откуп пошла, — она издевательски засмеялась. — Жаба ты старая, а ну вертай меня назад, где взял!
— Не верну! Моя и все тут. — заупрямился владыка Буян-реки.
— Я тебя сейчас зажарю. Будешь селедка под зеленой шубой. Не веришь? Ну смотри!
Следующее, что донеслось до чародея, это крик Водяного. И тут вода вздулась, забурлила, и волна выплюнула на берег Белаву, живую и невредимую, только очень злую. Оказавшись на земле, девушка топнула ногой и кинулась обратно в реку.
— Нет, ты погоди, пень речной, куда побежал? Я тебя научу, как земных девиц таскать.
Волны встали на ее пути, не давая влезть в воду, все время откидывая назад. Чуть дальше всплыл Водяной, прикрывая подбитый глаз одной рукой, а второй потирая место пониже спины.
— Заберите вашу ненормальную! — закричал он. — Все люди как люди, а это дурная какая-то.
— Я тебе покажу дурная! — орала Белава, пытаясь вырваться из рук подоспевшего Дарея, заливавшегося счастливым смехом.
— Дура ненормальная! — Водяной покрутил пальцем у виска и ушел под воду.
— А за дуру ты мне ответишь! — снова заорала девушка и метнула туда, где был Водяной, струю пламени. Та зашипела, столкнувшись с водой, но не потухла и вошла дальше.
— А-а-а, — донесся крик Водяного, и он совсем исчез.
Белава еще какое-то время грозила кулаком в сторону реки, топала ногами и просила отпустить ее на минуточку. Потом оглянулась и увидела три лица, расплывшиеся в улыбке.
— Я же говорил, что нашу Белавку так легко не сгубишь, она кого угодно до белого каления доведет, — закричал Радмир и со смехом кинулся к девушке, закружив ее.
— Белавушка, — пытался пробиться к ней Ярополк, — живая!
Дарей опять сел на берег и только сейчас заметил, как сильно дрожат у него руки. Он смотрел на молодежь и тихо улыбался.
— Отпусти, малахольный, — возмущалась Белава. — Сейчас в рожу вцеплюсь!
— Вцепись, — легко согласился Радмир. — Что хочешь делай. Хочешь в рожу вцепись, хочешь глаза выцарапай, хочешь ложкой кинь, только не проси отдать тебе бусики… красненькие, — писклявым голосом закончил он, пародируя девушку, и радостно загоготал.
— Вот ведь гад какой, — взвилась Белава, вырываясь из рук Радмир, но тут же попала в руки Ярополка. — Отпусти меня. Ярушко, отпусти родименький. Я его харю-то бесстыжую расцарапаю!
Когда наконец девушку отпустили, она отвесила пинка зазевавшемуся воину-страннику. и пошла к чародею.
— Рад снова тебя видеть, — сказал он ей.
— Вы не сердитесь на меня, мастер? — она виновато посмотрела на него.
— За что? — удивился тот.
— Я отвлеклась. А вы ведь мне столько твердили, чтобы только реку слушала.
— Глупая, — засмеялся чародей. — Все ты сделала прекрасно. Главное живая, а остальное мелочи.
— А какая же еще? — искренне удивилась ученица. — Нет, сначала я, конечно, испугалась, даже захлебываться начала. А потом будто вы рядом сказали: никогда не теряй ясность мысли. Вот я и погрузила себя в воздушный пузырь. А потом, когда морда эта речная мне всякие гадкие намеки начал делать, я только на голове пузырь оставила.