Кирилл вышел, но на сей раз собирать вещи не пошел. Достал только старый отцовский военный бинокль. Во-первых, он был зол, потому что болезнь брата не поддавалась лечению, и он чувствовал свое бессилие, а во-вторых…
Странно, что делает здесь отец врага?
Вот и тот, о котором говорил Александр. Глаза вороваты, следит за каждым движением своих товарищей – неприятный тип. О чем-то говорит с кривоватой усмешкой.
Если встать внизу, то, наверное, можно послушать, о чем они разговаривают…
Кирилл слез с сеновала, подобрался поближе к бригаде.
Он не ошибся: отец Ирины возмущался, что дом строят для приезжих, когда местным жить негде. Но его не поддержали, заметив, что дочка его перебралась как раз в квартиру этих приезжих, и эта приезжая уже проводит сложные операции. Нашлись и те, кто с Яковом Самсоновичем согласился. Но по большей части его расспрашивали про Авдотью, про странное ее исчезновение трупа. Яков Самсонович высказал предположение, что унесли ее те, кто не хотел вскрытия, то есть убийцы или воры, и подтвердил, что многие ценные вещи пропали. А еще заявил, что пока не собирается уезжать, но рад, что дочка устроилась в городе, и пожалел, что она рассталась с Александром – парень ему понравился, да и мать у него культурная.
– Сань, я только что подслушал, что Иркин отец о тебе говорил… Что ты – чмошник поганый… – не краснея, соврал Кирилл, чтобы Александр прочувствовал глубину своего падения.
– Не ври, – не поверил брат. – Что он может обо мне сказать, если не знает меня совсем. Мы с ним ни разу не встречались.
И все же, Кирилл заметил, как нервно дрогнула у брата губа.
– Ну, не говорил… – признался он. – Только я все равно не понимаю, почему тебе нельзя любить меня и маму, почему начинаешь болеть, а когда думаешь об Ирке, то у тебя все проходит?
– Кирилл, это любовь, – объяснил Александр. – Два человека любят друг друга.
– Но ведь она тебя не любит ни капли. И не болеет, – пожал плечами Кирилл.
– Я люблю. Мне плохо без нее, – признался Александр.
– Я не верю, должно быть какое-то объяснение… Тот же Слава, прозомбировали – и любит. Давай поэкспериментируем… Ты же не боишься? – вызывающе предложил Кирилл. – Если это нормально, то ты не должен болеть от того, что любишь меня и маму. Почему ее можно любить, а других нельзя? Я и маму люблю, и тебя, а если девушка у меня появится, то не думаю, что стану чувствовать в отношении вас что-то другое.
– Я ничего не боюсь, – устало выдохнул Александр, понимая, что Кирилл не отстанет.
– Тогда давай так: сначала представь, что ты как будто любишь ее, желаешь ей добра и отдаешь ей много денег. Посмотрим, какое чувство у тебя появится. А потом думай так, как будто ты не о ней думаешь, а обо мне и маме, а про Иринку наоборот, как будто ты пытаешься вернуть то, что она у нас украла.
– Она ничего не крала, мне ваш бред уже надоел! – взорвался Александр. – Если ты думаешь, что я начну себе что-то внушать, то глубоко заблуждаешься!
– Значит, боишься, – спокойно констатировал Кирилл.
– Хорошо, уговорил, экспериментатор, – согласился Александр, рассмеявшись. – Но я не верю, что будет что-то такое, чего я не жду. Любовь к тебе и маме, это совсем другое. Подрастешь, поймешь. Что там у тебя по плану? – Александр лег на диван, сложил руки на грудь, полуприкрыв глаза.
– Расслабься, закрой глаза и говори мне, что ты чувствуешь и о чем думаешь, – попросил Кирилл, усаживаясь рядом с Александром. – Давай сначала по первому пункту, как будто Ирина твоя любимая.
– Чувствую прилив сил, бодрости. Хочется идти куда-то, что-то делать. Ощущение такое, что я дома с ней, она рядом, голос ее слышу, – Александр сладко зажмурился.
– Но ведь она сейчас не говорит о любви, не отдает ничего, – напомнил Кирилл. – Может, еще что-то есть?
– Боюсь потерять ее… – Александр насмешливо взглянул на Кирилла. – Это ты у тетки Верки научился, психотерапевт хренов? – полюбопытствовал он.
– Нет, как раз-таки нет, у твоей Иринки, – соврал Кирилл, сразу сообразив, что тетя Вера могла вызывать у Александра изжогу. – Тетя Вера филолог, а Ирка твоя психолог. Саша, но ты уже потерял ее, вы не вместе, ей на тебя наплевать. Значит, то, что она тебе говорит в уме, неправда.
– Мне просто хорошо, когда я думаю о ней, – признался Александр. – Так всегда бывает. Да прилепится муж к жене своей, и станут одной плотью.
– Ну, хорошо, – согласился Кирилл. – Теперь попробуй подумать о нас с матерью.
Минут через пять Александр взмолился.
– Да не могу я о вас думать… Что мне о вас думать? Что-то голова у меня болит и горло… – он потер шею. – Давит… Больно как…