– И да возненавидит он всех близких своих, которые добра желали. Странно да? Тебе даже думать о нас тяжело. А как такое возможно, если тебя не закодировали? – задал он резонный вопрос.
– Ну да, я чувствую, что не люблю вас с мамой, недоволен вами, меня раздражает ваше присутствие… – и внезапно он уже сам начал исследовать свое состояние, несколько опешив. – Кирюш, прости, но ведь это не так! Это не мои чувства!
– Саш, а ты попробуй Ирку свою разлюбить в уме, у тебя вообще крышу снесет, – посоветовал и усмехнулся Кирилл. – Попробуй! Мама сказала, что людей так специально кодируют, чтобы они делали и не думали.
– Хорошо, попробую. Только, Кир, если человек не хочет, его не закодируешь! Например, разведчика, – Александр снова расслабился.
– Значит, в глубине души ты давно мечтал нам отомстить и разорить нас? – поинтересовался Кирилл, подвигая кресло поближе и усаживаясь в нем. – За что? Что мы тебе сделали? И институт давно мечтал бросить? И проиграть столько денег, на которые мог бы объездить весь белый свет? Ты же мечтал побывать в Америке, в Австралии, на Камчатке, как нам папа обещал. Я сегодня понял: если бы люди чувствовали тяжесть или дискомфорт, они бы не стали выполнять команды. Тогда сопротивляться кодированию и гипнозу можно только здравым рассудком, вопреки тому, что чувствуешь.
– Ты опять начинаешь? – рассердился Александр.
– Квартиру ты отдал, но это тебя не беспокоит, а то, что я на твой телефон сел, ты мне все утро выговариваешь, – напомнил Кирилл. – Но квартира намного больше. На нее можно тысячи таких смартфонов купить! Значит, потерять квартиру тебе было приятно, а раздавленный сотик злит? Брат, мне кажется, я должен говорить тебе правду, как дядя Матвей.
– Хорошо, я стараюсь… Что я должен делать? – и вдруг Александр застонал от боли, упал на кровать, схватившись за голову. – Кир, я умираю! У меня веревка на шее! – он скатился на пол. Глаза у него покраснели и покатились слезы. – Ой, как глаза тоже колет! У меня сейчас голова треснет… М-м-м… – он глухо застонал. – Скорую вызывай!
Кирилл испугался, решив позвать на помощь дядю Матвея, но внезапно остановился, глядя на Александра глазами, полными ужаса.
– А ты Славу вспомни! – мрачно произнес он. – Чем ты его лучше?
– Кирилл, заткнись! Звони маме! – прикрикнул Александр, вставая на корточки. – Ой, как больно!
Кирилл выскочил на улицу.
Кажется, у Александра началась паника, он был напуган. И Кирилл не знал, радоваться ему или… Во всяком случае, лечение болезни начинается с ее осознания. И, похоже, Сашка смог пощупать свою болезнь.
Матвея Васильевича он нашел сразу, позвал – и тот последовал за ним, не задавая вопросов. Увидев Александра на полу, Матвей на ходу отодвинул Кирилла, схватил Александра и посадил его, приказав твердым и спокойным голосом:
– Успокойся! Никто тебя не душит, но душили… Раньше. Кода ты был в отключке. Ты просто вспомнил боль!
– А-а-а… а-а-а… а-а-а … – испуганно всхлипывал Александр. – Да вы не понимаете, меня сейчас душат! Это все ведьма ваша, проклятый дом! – он тяжело дышал, взгляд его стал затравленным.
– Соматические болезни, слышал о таких? – поинтересовался Матвей. – Просто ты думаешь не так, как тебе приказывали. Вот такое объяснение тебе дали, чтобы ты понимал любовь правильно. Пройдет, не переживай… – дядя Матвей похлопал его по плечу. – Помучаешься маленько и пройдет. И слава богу, что вспомнил. Выздоравливать начинаешь.
Александр еще тяжело дышал, но глаза его заблестели:
– Я же говорил, что Ирка на меня как-то действует… С ней так легко, чувствуешь себя счастливым, отдаешь, и счастье в голову летит. Никогда такого раньше не испытывал. Мать не жалко, Кира вон… – Александр плакал. – Помогите, дядя Матвей! – взмолился он.
– Сам должен. Вспоминай, кто был, что хотели. Ты сильный парень, бугай такой, справишься! На тебя, парень, шило и мыло наложили.
– Какое шило, какое мыло?
– Обыкновенное. Да ты не переживай, ты не первый, не ты последний, Авдотья умела снимать, значит, и накладывать умела. Передала, видно, уменье… Рассказала, что да как, вот они и применили на практике.
– Как вы сказали? – вздрогнул Кирилл.
– Что как? – не понял Матвей, который уже и забыл про него, пока возился с братом.
– Как болезнь эта называется? – переспросил Кирилл.
– Да по-разному ее называют: порча, шило, проклятие, присушка, эпитамия… Как только ее не называют. Колдовская штучка. Как-то Авдотья рассказывала, что накладывают ее через другого человека, а потом еще и на самого человека, чтобы крепко держалась. Про шило я знаю, а как снимают – нет. Объяснила, да не понял я. Она ведь и меня маленько учить пыталась. Первого Иркиного мужика вылечила, а Славку не успела. У него не только шило, ему еще голову проткнули, – Матвей тяжело вздохнул. – Его может и не вылечить уже. Ой, как сестра с ним мучается, – покачал он головой. – Ты, Александр, не бойся. Думать надо головой, а когда умные мысли к голове не прикладываются, с особенной осторожностью. Спрашивать надо себя – почему?