Пространство базы, на котором сражался «Шерхан» и пятёрка рейнских мобильных доспехов превратилась в руины. Обе стороны не жалели огневой мощи, постепенно превращая окружавшие их здания и инфраструктуру базы в руины.
Один раз Али попыталась атаковать пехота в бронекостюмах. Они использовали переносные ракетные комплексы для борьбы с техникой, но эта попытка была пресечена с максимальной жестокостью. Лазерному лучу «Лэнса» было всё равно. Металлы, композитная броня, плоть и кости. Это оружие с играющей лёгкостью испаряло всё чего касалось. Пальцы «Шерхана» алели от крови. Нескольким хамитским пехотинцам не повезло оказаться к нему «слишком» близко. Али раздавил их тела с такой же лёгкостью, с какой ребёнок ломает фигурки игрушечных солдатиков.
Поток плазмы ударил слева, оставив в месте попадания пятно расплавленного бетона и вынудив Али быстро отступить в сторону. Он постепенно отходил, позволяя своим противникам медленно но уверенно окружать себя. По его расчётам и прикидкам у него было ещё около пары минут, пока эти засранцы не прижмут его окончательно, лишив пространства для манёвра.
И это было прекрасное, пьянящее чувство опасности. Он обожал его. Жил ради него. Лишь здесь, на поле боя перед смертельной опасностью Али чувствовал себя живым. Лишь тогда, когда делал то единственное, что умел лучше всего. Он наблюдал за своими противниками. Оценивал их реакцию на различные свои действия. Запоминал. Они двигались слаженно и эффективно. Использовали уже годами отработанные тактики. Это было хорошо заметно. Особенно в манере боя хороших военных подразделений. Профессиональные армии давно перевели войну в математическую плоскость, где всё подчинено тактическим схемам и определённым действиям, направленным на достижение лучшего результата. На современном поле боя не осталось места одиночкам. Берсеркам. Безумцам, которые было плевать на такие вещи, как эффективность и тактика. Людям, которых вело лишь одно желание — убивать.
Но это не означало, что таких людей не осталось.
Матово-чёрный «Бакхауф» выскочил из за здания прямо перед «Шерханом».
Классическая схема. Тяжело вооружённый доспех атакует на расстоянии, что бы заставить его уклоняться и сменить позицию. Али читал их словно раскрытую книгу. Ствол плазменной пушки полыхнул ярким синевато-белым светом, выплюнув плазменный заряд прямо в него. Но вместо того, что бы как и раньше уклониться от выстрела, Али бросился вперёд. Его ответный залп из «Лэнса» ударил в туже секунду, как выстрелила плазменная пушка. Лазерный луч прошёл через поток сдерживаемой магнитным полем плазмы, разрушая его и превращая в облако раскалённого ионизированного газа. «Шерхан» вломился прямо в него и выскочил с другой стороны. Блоки навесной брони раскалились от соприкосновения с облаком раскалённого газа. Системы машины взвыли о перегреве, но Али было плевать. Он наконец-то подобрался к своей цели.
Почти тридцати тонный «Шерхан» врезался в «Бакхауфа». Первым же ударом, он уничтожил плазменное орудие, лишив своего противника оружия. Рейнский пилот попытался отступить. Его прыжковые ускорители включились раньше, чем фрагменты плазменной пушки упали на землю, но Али не собирался упускать свою добычу. Следующий удар впечатал рейнский доспех в стену стоящего рядом здания. Верхние этажи обрушились вниз, погребая его под обломками и строительным мусором.
Эти ребята всегда действовали по чётким схемам. Одни доспех своим огнём заставляет его уклонятся, загоняя под огонь более подвижно и лёгкой машины. А значит...
Забыв о выведенном из строй противнике, «Шерхан» развернулся, поднимая лазерную пушку и нацеливая её в то место, которое ещё секунду назад было пустым.
— Генрих!
Крик командира ударил по ушам. Словно в замедленной съёмке, Леон наблюдал как ослепительный энергетический луч пробил машину Генриха насквозь, даже не заметив дополнительной брони, которая покрывала их машины. «Шварц» взорвался прямо в воздухе, разлетевшись на куски.
Двигатели машины Леона взвыли, буквально швырнув доспех вперёд. Туда, где скрывался этот красный ублюдок. Туда, где была Рен. Телеметрия с её машины всё ещё исправно поступала, а значит хотя бы сам доспех был цел. По крайней мере пока что.