Звонок, в приоткрытой двери удивлённо-встревоженные лица Лены и её мамы. Успокаиваю – меня никто не увидел, никто не поймал, никто ничего не узнает. Душ, лёгкий ужин. Мы остаёмся с Леной вдвоём в её комнате. Сидим на диване, над нами на стене наша гитара. Держимся за руки. Разговариваем. Строим планы на лето: наша свадьба в конце июля. Целуемся. Ласкаем друг друга. Гасим свет. Мы не торопимся. По сравнению с прошлым разом, испуганным и путанным, сейчас всё происходит легко, как само собой. Снова и снова. И каждый раз это получается у нас по-разному. Мы словно скользим поверх усталости и времени. Окна слегка светлеют, часы напоминают – пора возвращаться. Объятия, прощальный поцелуй. Да, буду звонить… Да, я тоже тебя…
Выхожу из подъезда и пускаюсь в обратный путь. Сонные улицы пусты. Отяжелевшие ноги неохотно возвращают меня назад. Вот и наша Эзермалас. Оглядевшись, ныряю в прореху забора лётного училища. Добираюсь до стены, за которой наши мусорные баки, перелезаю. Всё, я на своей территории, считай уже не нарушитель. Через спортплощадку подбегаю к корпусу факультета. Совсем светло, скоро подъем. В окошке дежурного никого – удача! Взлетаю на свой этаж. Добираюсь до кровати, сбрасываю спортивный костюм, ныряю под одеяло. Делаю выдох и расслабляю все мышцы. Моя первая… самоволка. И почти сразу крик дневального:
– Курс, подъем!
Февраль 1985
Выборы
Утренний воскресный сон нашего курса прерывают громкие звуки баяна. Что это? Где привычный крик «Подъём»? Ах да… Сегодня необычный день. Демократия. Выборы в Верховные советы союзных республик, а ещё в Советы местных депутатов. Нам это «довели», на армейском жаргоне значит – «сообщили», пару недель назад, на очередном построении. Так что сегодня с утра всё училище идёт голосовать. Потому и подъём такой необычный, «демократический».
Казарму делит пополам широкий центральный проход, по-армейски – «взлётка». Место ежедневных утренних и вечерних построений. Но сейчас посередине «взлётки» на табурете торжественно восседает Валера Силицкий, мой одногруппник. Круглолицый и лопоухий, добродушный и неунывающий балагур из Несвижа, питающий неутолимую страсть к итальянским песням из Сан-Ремо, танцам и женскому полу. Баян в его руках выдаёт что-то бравурно-народное, время от времени сбиваясь с ритма и теряя верные ноты. Со стороны кроватей в Валеру летят матюки и мелкие предметы курсантского обихода.
За незадачливого музыканта вступается старшина курса Юра Пенкин:
– Так, а ну-ка быстро подъём! Не тянемся! Пять минут на личную гигиену и – на выборы!
– А зарядка? – интересуются со стороны кроватей.
– Никакой зарядки! Сегодня демократия.
– Строимся на улице? – снова уточняет кто-то.
– Никакого строя. Сказано же – демократия. Просто… станем все в колонну по три и пойдём.
Мы по-быстрому умываемся-одеваемся и заправляем постели, посмеиваясь над словами старшины. Грохоча сапогами по лестнице, выходим из шестиэтажки факультета. Строимся… нет, становимся группа за группой, в группах по три отделения, а значит три колонны. И направляемся в сторону клуба.
На полпути встречаем нестройную толпу пятикурсников инженерного факультета, высыпавшую из общежития. Это выпускники, без пяти минут офицеры. С уважением косимся на их нарукавные нашивки, где целых пять желтых полос. У нас таких только две. Сочувственно слушаем их раздраженные матюки. Из-за выборов парней задержали в училище. Вместо вожделенного отпуска после войсковой стажировки, им пришлось две недели тупо просидеть за кульманами в зале дипломного проектирования. Сейчас у них лишь одно жгучее желание – метнуть бюллетень в урну и бежать в общагу, а потом – в отпуск.
Над входом в клуб стандартный плакат, белые буквы на красном полотнище: «Все на выборы!». Наш строй рассыпается без всякой команды. Через клубное фойе проходим в спортивный зал учебного корпуса №1, временно оборудованный под избирательный участок.
У нас два кандидата: полковник Ильичёв Николай Михайлович, начальник кафедры марксистско-ленинской философии и генерал-майор Михайлов Виктор Михайлович, начальник училища. И выбирать будем не одного из двух, а именно двоих, обоих. Михайлов идёт в Верховный совет Латвийской ССР, а Ильичёв – в местные советы. Одномандатные округа, безальтернативные кандидаты. Выборы без выбора. Какой в этом смысл? Впрочем, особо об этом не задумываюсь, мне хватает собственных, курсантских, мыслей и забот.