– Есть, товарищ генерал!
Что ж… С наряда не снял, не наказал – уже хорошо. Гляжу в спину удаляющегося Михайлова. Достаю из кармана кольцо. И снова надеваю на безымянный палец.
Осень 1985
Сокамерник
Металлический лязг – за спиной закрывается дверь камеры. Осматриваюсь. От бетонного пола тянет сыростью. Грубо оштукатуренные грязно-серые стены. Провожу по ним кончиками пальцев – как гигантская «наждачка». Стальная дверь выкрашена в тёмно-зеленый цвет, на уровне груди большой круглый глазок. Тусклая лампочка над дверью закрыта ржавой решёткой. На противоположной стене маленькое окошко, почти под потолком. Дневной свет перекрещен толстыми прутьями. За разбитым стеклом – зима, мороз. Мертво-холодная батарея отопления. Из стен, друг напротив друга, примерно на метр выступают по две толстые балки. На них кладут деревянные щиты, чтобы спать ночью. Рижская гарнизонная гауптвахта. Мой дом на ближайшие пять суток ареста. Результат моих разногласий с начальником курса.
Смотрю на сокамерника. Чёрные петлицы «стройбата». Невысокого роста, чёрные глаза блестят на смуглом лице. Таджик или узбек? Кто их разберёт… Интересно, с ним хоть по-русски поговорить получится? А уж как одет… Живая иллюстрация к слову «чмошник». Измятая шинель из грубого сукна, бесформенная шапка-ушанка искусственного меха, разбитые кирзовые сапоги со спущенными голенищами. Интересно, сколько он тут уже? Черная щетина, подворотничок почти одного цвета с грязной шеей. Да, куда такому до нас, курсантов! Мы – будущие офицеры-политработники, элита ракетных войск! И одеты всегда соответственно. Приталенная шинель из гладкого сукна стального цвета, новенькая офицерская ушанка, свежий подворотничок сверкает белизной, кожаные сапоги начищены до блеска…
– Гауптвахта! Выходи строиться на вечернюю проверку!
Лязгают замки камер. Шагаю в кислую вонь коридора, в общий строй. Начальник караула пофамильно читает список арестованных. Каждый откликается: я! Проверка окончена, наступает время любимого развлечения всех караулов: получение «вертолётов». Это грубо сколоченные деревянные щиты, которые служат обитателям гауптвахты кроватью и матрацем одновременно. Они свалены в одной из пустующих камер. Начальник караула уже готов подать команду. И у всех будут считанные минуты, чтобы заскочить в ту каморку, схватить «вертолёт», выскочить и забежать с ним в камеру. Самому последнему обещают дополнительные сутки ареста.
Вперед! Влетаю в камеру, хватаю из кучи первый попавшийся щит. Так, вроде не разбитый, бросаюсь обратно к двери. Проём узкий. Навстречу валит арестантский люд – никто не хочет получать дополнительные сутки. Расталкивая всех, пробиваюсь в коридор, заскакиваю в свою камеру. А вот и мой «стройбат» – тоже успел. Снова лязгают замки – двери камер запирают. Протяжный крик караульного:
– Гауптвахта, отбой!
Мы кладем «вертолеты» на выступающие балки и начинаем устраиваться на ночь. Решаю сапоги не снимать, только шинель. Ложусь на доски, накрываюсь шинелью, под голову кладу шапку. Сокамерник делает то же самое. Пытаюсь заснуть. После суматохи с «вертолётами» начинаю чувствовать холод. Интересно, тут в камере такой же мороз как на улице? Или может чуть теплее? Втягиваю колючий воздух через нос, выдыхаю – изо рта идёт пар. Тяну шинель на голову. Холод, сковав сапоги, сквозь сырые портянки кусает за ноги. Хоть я порядком вымотан, уснуть не получается.
Солдат ворочается на своих досках, тоже не может заснуть. Наверное мерзнет, как и я. Откидываю шинель с головы, приподнимаюсь на щите, смотрю в его сторону. Он тоже смотрит на меня. Остальное мы делаем без слов. Снимаем наши щиты и кладем их на пол, рядом. Я застегиваю на все пуговицы свою шинель, сбрасываю сапоги и забираюсь в этот спальный мешок. Солдат делает то же самое. Мы ложимся, спина к спине, и накрываемся с головой его колючей шинелью. Немного спустя начинаю чувствовать, как согреваются портянки, а следом и ноги. Пожалуй теперь мы сможем уснуть. Не знаю, можно ли сказать что мы «братья по оружию». Но теперь мы точно «братья по камере». И по теплу под нашими шинелями.
Февраль 1986
Вечеринка
Под ногами хрустит снежок, в ночном небе россыпь звёзд. Закончился первый день КШУ – командно-штабных учений, игры в «войнушку» для взрослых. Ранний подъем по тревоге, тридцать с чем-то километров ускоренного пешего марша. Идём налегке – оружие подвезут на место. Холодный ветер обжигает лицо. По мелководью форсируем вброд Гаую, едва не набираю полные сапоги. Ледяная вода обжигает сквозь голенища… Вот мы уже в Лиласте, приближаемся к назначенной точке сбора. Редкий зимний лесок. На пригорке нас встречает прапорщик Есипов, старшина-хозяйственник курса. Мы пьем обжигающий чай из железных баков-термосов. Прибывают машины с зимней одеждой и оружием, мы переодеваемся, берём автоматы. Обед на свежем морозном воздухе, тактические занятия, оборудование временного лагеря… И вот уже поздний вечер. Лагерь погружается в темноту и сон. И только мы с одногруппником Костей Мороз – вот уж фамилия к месту, стоим в боевом охранении. Проще говоря – топчем валенками снег, стараясь не замерзнуть. И ждём своей смены, в час ночи, чтобы отправиться спать.