Не знаю, сколько ударов пришлось на бедную голову Гыды, только под конец он кинулся со всех ног искать у меня защиты. Гусак и гусыня поднялись в воздух и, беспокойно гакая, улетели к сопкам.
Гусиная пара приняла моего Гыду за песца, которые в это время шарят по гнездам и разоряют их. В иное время гуси вряд бы решились дать такой дружный отпор непрошенному гостю.
До самых палаток Гыда не отставал от меня ни на шаг.
Когда мы пришли в лагерь и я достал из рюкзака гуся, парни немало удивились.
— Смотри-ка, с хозяином Гыда научился охотиться.
— Молодец, Гыда, такого гусачину помог хозяину добыть. Ай да собакевич! — наперебой расхваливали они моего бездарного помощника.
Но я не стал разуверять их в способностях Гыды. И, конечно, ни слова не сказал про то, как его отделали гуси. А поколотили они его здорово. С того дня, как ни уговаривали парни Гыду идти с ними на охоту, как ни звали, он всегда оставался в лагере.
4Долгие месяцы, проведенные Гыдой в тундре, были для него не всегда легкими и безоблачными. На его долю выпадали довольно суровые испытания. Но каждый день прибавлял Гыде собачьей мудрости. Он превращался в доверчивого и в то же время бесстрашного пса.
Наконец настал день, когда мы сняли свой первый лагерь и отправились вверх по реке Гыде. Деловито тарахтел подвесной лодочный мотор. Кусты тальника, выпрямившиеся после весеннего половодья, прощально кивали нам зелеными ветвями. Мы плыли открывать новые земли.
Гыда, как заправский капитан, стоял на носу лодки и внимательно следил за убегающими берегами.
Потом наши лодки вошли в правый приток Гыды — реку Ямбу-яха, которая берет начало в озере Ямбуто.
Несколько раз мы делали остановки на этой реке для ночевок. Берег у Ямбы-яха невысок. Взойдешь на него — и насколько хватает глаз тянется тундра. А по ней, словно осколки стекла, рассыпаны сверкающие на солнце крошечные озерки.
Весь июль и август наш маленький отряд работал на берегах озера Ямбуто. Но Уялгына и его товарищей-пастухов мы так и не встретили. Правда, на сопках парни видели следы большого оленьего стада и однажды в распадке нашли старое кострище. Однако Уялгын тут делал стоянку или кто другой, мы не знали.
Полярный день давно кончился. А с ним пошло на убыль и короткое, как куличный хвост, северное лето. Холодные ветры Карского моря гнали над тундрой табуны темных клокастых туч. Потянулись серые дождливые дни.
Чтобы скорее кончить работу, парни уходили в сопки даже в дождь. И теперь в палатке оставался я один. Гыда тоже убегал с ребятами.
Если бы не эти нудные, затяжные дожди, да суматошные крики улетающих к югу гусей, мы бы и не заметили, что наступила осень. А она здесь тоже коротка.
Зима подкралась внезапно. Однажды утром, когда мы выбрались из палатки, кругом лежал непривычно белый снег. Только вода Ямбуто была темной и какой-то тяжелой.
Пришлось снимать лагерь и спешить к Ямбу-яхе. Мы рассудили так, что лучше убраться отсюда до ледостава, иначе можем оказаться в ледовом плену.
И все-таки зима застала нас в пути. Едва мы вошли в Ямбу-яху, как ударили морозы. Дальше плыть было невозможно. Лодки покрывались ледяной коркой. А метеосводки шли с Диксона неутешительные: ожидались более сильные морозы.
Потом я принял радиограмму. Нашему отряду приказали стать лагерем на Ямбу-яхе и ждать самолета. Теперь мы уже молили и вьюгу и мороз, чтобы они поскорей выровняли тундру и нарастили толстый лед на реке. Иначе самолету сесть негде. Потянулись унылые дни ожидания.
Как-то под вечер мы собрались в одной палатке и слушали радио. Гыда, развалившийся на спальном мешке, дремал. Вдруг, уловив какой-то посторонний звук, он насторожил уши и вскочил. Мы выключили приемник и тоже прислушались. За стенкой палатки что-то сухо потрескивало. Словно кто-то ломал макароны.
Гыда уже стоял у выхода и нетерпеливо повизгивал, ожидая, когда кто-нибудь из нас расстегнет деревянные пуговицы на двери. Едва не сбив меня с ног, он первым вымахнул из палатки и громко залаял.
— Хор-хор! Не шуми, Гыда! Не пугай олешки, — донесся из серых сумерек знакомый голос Уялгына.
Наша палатка оказалась в окружении танцующего леса. Вокруг нее толпились олени-рогали.
— Теперь будем ваши гости, — весело сказал Уялгын. — Олешки пригнали Ямбу-яха. Пасти будем.
Пастухи — товарищи Уялгына — распрягли оленей, и в считанные минуты рядом с нашими палатками встали два остроконечных чума.